– Ну, малыш в том мирке – своего рода знаменитость. Он еще…
– Малыш? – перебил Гурни. – А насколько он мал?
– Фута четыре. Максимум пять футов и два дюйма.
– Как тот курьер из доставки цветов на видео в «Эммерлинг Оукс»?
– Ну да, вроде того.
– Отлично. Продолжай.
– Из патронов предпочитает двадцать второй калибр. Но вообще использует что угодно, по обстоятельствам, от ножа до бомбы. Собственно говоря, как раз бомбы он очень любит. Возможно, как-то связан с русской армией и торговцами взрывчаткой. Возможно, связан с русской мафией в Бруклине. Возможно, причастен к серии взрывов автомашин, убивших прокурора и его команду в Сербии. Множество всяких «возможно». Кстати, пули из моего дома, помнишь? Оказались тридцать пятого калибра – куда лучше годятся для того, чтобы перебить провода, чем двадцать второй калибр. Так что, если предположить, что мы имеем дело именно с ним, он и впрямь очень маневрен. Беда с этой маневренностью в том, что во всех его убийствах не просматривается никакого единого метода. Интерпол считает, что Паникос, или как там его зовут, за последние десять-пятнадцать лет замешан более чем в пятидесяти убийствах. Но это все основано на слухах, болтовне заключенных, такой вот фигне.
– Еще что-нибудь?
– Жду пока. Похоже, у него нелегкое прошлое – похоже, он из какого-то бродячего цирка уродов, потом еще был мрачный сиротский приют где-то в Восточной Европе, одни слухи, но… посмотрим. Мой кореш не договорил – что-то очень срочное отвлекло. Свяжется со мной, как только сможет. А я пока съезжу к Бинчеру домой, в Куперстаун. Возможно, напрасная трата времени, но мерзавец не отвечает на звонки ни мне, ни Эбби. Должен же он где-то быть. Перезвоню тебе, как только получу новые сведения из Анкары – если получу, конечно.
– Последний вопрос, Джек. «Фокусник» – это что значит?
– Да проще простого. Маленький засранец любит выпендриваться – доказывать, что может невозможное. Небось, сам себе это прозвище и придумал. Ровно такой противник-психопат, ради каких ты и живешь, да, Шерлок?
Хардвик не попрощался – ничего удивительного, – просто отсоединился.
Гурни всегда считал, что чем больше информации, тем лучше – говоря объективно. Но в ней возможно и затеряться. Сейчас у него было чувство, что чем больше он узнает, тем более непосильной для ума становится головоломка.
Со всей вероятностью, Карл Спалтер пал жертвой киллера не просто профессионального, но и очень необычного, – причем для верности результата и сумма была вложена из ряда вон выходящая. Однако, учитывая то, что для трех самых близких ему людей – для жены, дочери и брата – игра стоила свеч, даже самая непомерная плата стала бы для любого из них вполне разумным вложением капитала. На первый взгляд легче всего раздобыть такие деньги было бы Йоне, но у Кэй и Алиссы могли быть свои тайные источники – или же союзники, готовые внести вклад. И тут Гурни в голову пришла еще одна гипотеза: в деле был замешан не кто-то один из них. Почему бы не все трое? Или все трое плюс Майкл Клемпер?
К кабинету приближалось шлепанье тапочек Мадлен, и это вернуло Гурни от раздумий к непосредственно происходящему.
– Доброе утро, – сонно проговорила она. – Давно не спишь?
– С пяти.
Она потерла глаза и зевнула.
– Хочешь кофе?
– А то. А ты-то зачем поднялась?
– Раннее дежурство в клинике. На самом деле, совершенно ненужное. Рано утром там никого.
– Боже, да ведь еще только светает. В котором часу они открываются?
– Только в восемь. Я не сразу туда – хочу перед отъездом еще выпустить кур прогуляться. Люблю на них смотреть. Ты замечал, что они всё делают вместе?
– Например, что?
– Да всё. Если одна отойдет на несколько шагов поклевать что-нибудь в траве, стоит остальным заметить, они уже все там. А Гораций за ними приглядывает. Стоит какой-нибудь уйти слишком далеко, начинает кукарекать. Или мчится следом и пытается пригнать ее назад. Гораций всегда на страже. Всегда начеку. Курицы знай себе поклевывают, а он головой вертит. Работа у него такая.
Гурни с минуту поразмышлял об этом.
– Занятно, как эволюция вырабатывает разные стратегии выживания. По всей видимости, ген, поддерживающий у петухов высокую бдительность, обусловливает поведение, в результате которого выживает больше куриц, благодаря чему, в свою очередь, такой петух спаривается с большим количеством самок, и так ген бдительности распространяется еще шире.
– Как-то так, – Мадлен снова зевнула и побрела на кухню.
Глава 37
Стремление к смерти
Почти уверенный, что в конце концов отменит прием у Малькольма Кларета, Гурни все тянул со звонком, пока – в 8:15 – не настало время делать решительный выбор: либо отправляться в долгий путь, чтобы успеть к одиннадцати, либо взять телефон и сообщить, что не придет.
По причинам, не до конца ясным ему самому, в последний момент он решил все же не отменять прием.
Воздух начинал согреваться. День обещал выдаться по-августовски жарким и влажным. Гурни снял рабочую рубашку с длинным рукавом, которую носил дома из-за утренней горной прохлады, натянул легкую футболку-поло и летние брюки, побрился, причесался, прихватил бумажник и ключи от машины. Не прошло и десяти минут после принятия решения, как он уже был в пути.
Кларет принимал прямо у себя дома на Сити-Айленд, маленьком придатке Бронкса в проливе Лонг-Айленд. Бронкс – самое северное боро Нью-Йорка, так что поездка туда из Уолнат-Кроссинга занимала около двух с половиной часов. Надо было пересечь весь Бронкс, по всей ширине, с запада на восток – Гурни никогда не мог завершить это путешествие так, чтобы на него не накатили остаточные дурные впечатления времен проведенного здесь детства.
Бронкс навеки отпечатался у него в голове как место, вечная обшарпанность и грязь которого не скрашивались ни особым очарованием, ни уникальным духом. Неопрятная, типично городская местность вгоняла в тоску. В райончике, где когда-то жил Гурни, самые стесненные в средствах обитатели тянули от зарплаты до зарплаты, а самые процветающие недалеко ушли от самых бедных. Достижения их варьировались в крайне узком диапазоне.
Трущобами этот район назвать было бы никак нельзя, но достоинства его выражались лишь в отсутствии совсем уж вопиющих недостатков, а главным предметом гражданской гордости служила способность не допускать сюда сомнительные меньшинства. Все силы шли на поддержание шаткого, но безопасного равновесия.
Проезжая мимо пестрой череды домиков на несколько квартир и скромных частных домов, беспорядочно теснившихся почти вплотную друг к другу, Гурни вспоминал лишь два дома, выделявшихся на общем унылом фоне, лишь два, радующих взгляд. Первый принадлежал католическому врачу, второй – католическому же владельцу бюро похоронных процессий. Оба преуспевали. Район был населен преимущественно католиками, религия еще не утратила тут значения, служила символом респектабельности, объединяющим звеном и критерием, по которому люди выбирали, к кому обратиться за профессиональной услугой.
