За долгую карьеру в полиции Нью-Йорка Гурни перевидал бессчетное множество видеозаписей, на которых были запечатлены преступления, включая кражи, избиения, грабежи и убийства – на автозаправках, в винных магазинах, супермаркетах, прачечных, банкоматах.
Но сейчас все было совсем по-другому.
Человеческий контекст со всеми его сложными и напряженными внутрисемейными отношениями был куда шире. Эмоциональная насыщенность – выше. Умиротворение на месте происшествия – скорбящие, чинно рассевшиеся в два ряда, словно на семейном групповом портрете, – резко отличало этот случай от типичных сцен преступлений на видеозаписях. А про того, кому суждено было – всего через несколько секунд – получить пулю в голову, Гурни знал гораздо больше, чем обычно заранее знал про жертв с видео.
И вот наступил тот самый миг.
Гурни весь подался вперед к экрану компьютера, балансируя на краешке стула.
Карл Спалтер поднялся с места и повернулся к трибуне, установленной у дальнего конца разверстой могилы. Сделал шаг, оказавшись при этом прямо перед Алиссой. А потом, едва начав делать следующий шаг, внезапно качнулся вперед, словно бы споткнувшись, и завалился, по инерции движения преодолев в падении почти всю длину переднего ряда. Он упал лицом вниз и неподвижно распростерся на припорошенной снегом траве между гробом матери и стулом брата.
Йона и Алисса первыми вскочили на ноги. Вслед за ними – две пожилые дамы из «Старших сил» со второго ряда. Стоявшие за спинами у гостей служители тоже выскочили вперед. Полетта бросилась к Карлу, упала на колени и согнулась над ним. После этого разобрать, что происходит, стало трудно: все сгрудились вокруг упавшего. По крайней мере трое присутствующих за последующие несколько минут вытащили телефоны и принялись звонить.
Гурни отметил, что, как и было указано в отчете о происшествии, в Карла стреляли ровно в двадцать минут одиннадцатого. Первые представители закона появились в десять двадцать восемь – местные полицейские из Лонг-Фоллса в патрульной машине. В следующие пару минут прибыли еще две машины, а вслед за ними – патрульный автомобиль. В десять сорок две приехала машина «скорой помощи» с командой медиков и припарковалась прямо перед местом происшествия, начисто блокируя поле обзора видеокамеры, что сделало весь остаток записи начисто непригодным для Гурни. Даже первая машина без опознавательных знаков – скорее всего, на ней приехал Клемпер – остановилась по другую сторону от «скорой помощи» и скрылась из виду.
Наскоро промотав вперед остаток записи и не обнаружив больше ничего важного, Гурни откинулся на спинку кресла, обдумывая увиденное.
Помимо неудачно занятой «скорой помощью» позиции была и другая проблема. Несмотря на высокое разрешение камеры, способность объектива к многократному увеличению и автоматическое кадрирование, камера находилась слишком далеко от места действия, что накладывало определенные ограничения. Хотя Гурни и понимал, что там происходило, он сознавал, что понимание это отчасти базируется на том, что ему успели рассказать. Он давно уже принял для себя главный, хотя и идущий вразрез с интуицией принцип восприятия: «Мы не думаем то, что думаем, потому что видим то, что видим, – а наоборот, видим то, что видим, потому что думаем то, что думаем». Предвзятое суждение легко искажает данные оптических наблюдений и даже заставляет нас видеть то, чего нет вовсе.
Так что сейчас Гурни требовались более четкие данные оптических наблюдений: он хотел убедиться, что предвзятость суждений не уводит его в сторону от истины. В идеале нужно бы отдать цифровой файл в продвинутую компьютерную лабораторию, чтобы выжать максимум разрешения, – но плата за отставку включала в себя и отсутствие допуска к подобным технологиям. Ему пришло в голову, что у Эсти, возможно, имеется лазейка в полицейскую лабораторию, где она могла бы проделать эту работу без всяких там удостоверений или пропуска, предъявление которых могло бы выйти ей боком. Но не хотелось толкать ее на такое. По крайней мере, пока не исчерпаны менее рискованные возможности.
Взяв телефон, он позвонил Кайлу – кладезю информации в отношении всего, что касалось компьютеров, и чем более навороченных, тем лучше. Автоответчик предложил оставить сообщение, что Гурни и сделал: «Привет, сынок. У меня тут проблема из области цифровых технологий. По каналам официальной поддержки пользователей обратиться не могу. Дело вот в чем. У меня есть видеофайл с высоким разрешением, из записи можно было бы выжать больше сведений, если бы удалось применить цифровое увеличение, не теряя при этом четкости. Знаю, это противоречие, но мне кажется, бывают какие-то программы, которые это умеют… вот я и подумал, может, ты меня сориентируешь? Спасибо, сынок. Даже не сомневайся: что бы ты ни сказал, твои познания гораздо глубже, чем мои».
Закончив звонок, он собрался было вернуться к началу видео и просмотреть запись еще раз, но тут обратил внимание на время в верхнем углу экрана. Было уже 5:48. Выбери Мадлен даже самый длинный из своих обычных маршрутов по лесу – тот, что вел через гребень Карлсон-Риджа, – ей пора бы уже давно вернуться.
Время ужина, а она никогда… О боже! Ну конечно же!
Он почувствовал себя идиотом. Ведь как раз сегодня ей полагалось уехать к Уинклерам! Слишком уж много всего случилось – и слишком быстро. Мозг у него словно был переполнен сведениями, и каждая новая крупица информации напрочь вышибала что-то из старого. Пугающее наблюдение. Что еще он мог забыть?
Тут он внезапно вспомнил, что по дороге видел у дома машину Мадлен.
Если она у Уинклеров, какого черта ее машина тут?
Недоумевая, он набрал номер ее мобильного. Внутренняя тревога стремительно разрасталась.
К своему удивлению через несколько секунд он услышал, как телефон Мадлен звонит на кухне. Неужели она все-таки не уехала к Уинклерам? Может, она где-то в доме? Он громко окликнул Мадлен, однако ответа не получил. Выйдя из кабинета на кухню, он по звуку звонка нашел ее телефон: на столе рядом с плитой. Вот это уже и вправду странно. Она же никогда не уходит из дома без телефона. Гурни в полной растерянности посмотрел в окно, надеясь, что увидит, как Мадлен идет через луг к дому.
Но ее видно не было. Только ее машина. Что означало – она должна быть где-то поблизости: если только не уехала с кем-нибудь из друзей, заехавших за ней. Или если, упаси господь, с ней не приключилась какая-то беда и ее не увезли на «скорой».
Он напряженно пытался вспомнить, не говорила ли она что-нибудь такое, что…
Легкий ветерок качнул стебли аспарагуса, на краткий миг чуть раздвинул их, и Гурни краем глаза заметил что-то яркое.
Вроде бы – розовое.
Стебли сомкнулись снова, и он уже начал сомневаться, вправду ли что-то видел.
Любопытство выгнало его из дома.
Обогнув заросли аспарагуса, он получил ответ на свой вопрос – а заодно и на второй, более важный. Мадлен в розовой футболке сидела на траве. Рядом, на участке рыхлой, словно бы недавно вскопанной земли, лежало несколько кусков голубоватого песчаника. За ними валялась на траве лопата, которой явно только что пользовались. Правой рукой Мадлен тихонько разравнивала темную землю у края камней.
