– Прямо-таки классический кошмар любого копа, – заметил Гурни. – Но заряженный пистолет-то у этого Монтелла и вправду был?
– Был. Тут все в порядке. Но вот с пулей в спину – неувязочка.
– А полицейский не пытался ухватиться за старое доброе «он просто повернулся ко мне спиной, когда я нажимал на спусковой крючок»?
– Нет. Твердил свое: все было, как он описал. Наоборот, даже настаивал на том, что Монтелл совершенно точно никуда не отворачивался, а с начала и до конца смотрел ему в лицо.
– Интересно, – протянул Гурни с задумчивым огоньком в глазах. – И в чем соль?
– В том, что Монтеллу и в самом деле выстрелили в спину – за несколько минут до того, кто-то неизвестный. Отсюда и переполох насчет стрельбы, и вызов полиции. А Монтелл, после того как его бросили умирать в переулке, каким-то образом сумел подняться на ноги – как раз к тому времени, как на сцене появился наш герой. Монтелл, надо полагать, находился в шоке и вообще не понимал, что он там делает со своей пушкой. Полицейский стреляет – промахивается! – и Монтелл снова падает.
– И как бюро внутренних расследований до всего этого докопалось?
– При повторных и более тщательных поисках на месте преступления, в канаве за переулком, была обнаружена пуля со следами ДНК Монтелла – заметим, в канаве за тем местом, где стоял полицейский, что означало, что исходный выстрел был сделан с другой стороны.
– Удачная находка, – заметил Гурни. – Все могло бы обернуться и совсем иначе.
– Не пренебрегай удачей, – отозвалась Эсти. – Иной раз только на ней и выезжаешь.
Хардвик барабанил пальцами по столу.
– И какое отношение эта история имеет к делу Спалтеров?
– Не знаю. Почему-то вдруг вспомнилось. Так что, может, какое-то отношение и имеет.
– Но какое? Думаешь, Карла подстрелили с другой стороны? Не из того дома?
– Не знаю, Джек. Мне просто вспомнилось. Не могу объяснить, с чего вдруг. А ты, Дэйв, что думаешь?
– Интересный пример того, как два независимых события происходят таким образом, что все считают, будто они между собой связаны, – с расстановкой произнес Гурни.
– Какие два события?
– То, что полицейский выстрелил в Монтелла, и то, что Монтелла застрелили.
Глава 49
Сущий дьявол
Под вторую порцию кофе Гурни проиграл запись разговора по скайпу с Йоной Спалтером.
Когда запись закончилась, Хардвик первым прокомментировал увиденное:
– Прямо не знаю, кто из них худшее дерьмо – Мак Мудак или эта сволочь.
Гурни улыбнулся.
– Полетта Парли, управляющая «Ивовым покоем», убеждена, что Йона – святой, спасает мир.
– Всех этих спасающих мир святых лучше всего пустить на удобрения. Навоз для почвы очень полезен.
– Пусть лучше удобряют почву, а не души, да, Джек?
– Можешь повторить, братан.
– И в результате смерти брата он получил пятьдесят миллионов долларов? – спросила Эсти. – В самом деле?
– Он этого не отрицал, – ответил Гурни.
– Еще какой мотив, – сказал Хардвик.
– Собственно говоря, – продолжил Гурни, – он вообще не пытался что-либо отрицать. Преспокойно признал, что здорово выгадал от смерти Карла. Запросто согласился, что ненавидел его. Безмятежно перечислил причины, по которым вообще все должны были ненавидеть его.
Эсти кивнула.
– Назвал его чудовищем, социопатом, мегаломаньяком…
– И сущим дьяволом, – добавил Хардвик. – В противоположность себе, любимому, которого мы должны считать сущим ангелом.
Эсти продолжала:
– И еще подтвердил, что ради этой своей Церкви сделал бы что угодно. Что угодно. Звучало так, словно он хвастается. – Она помолчала. – Странно. Он признавал то, что служит мотивами для убийства, так невозмутимо, точно это совершенно не важно. Словно знает, что мы ничего ему не сделаем.
– Как человек со связями, – уточнил Хардвик.
– Но в самом конце разговора он ведет себя иначе, – сказал Гурни.
Эсти нахмурилась.
– Ты о той части, где вы говорите про мать?
– Если только он не величайший актер в мире, то мне кажется, это его и вправду зацепило. Но я знаю точно, что именно его взволновало: то, что ее убили, или то, что мы об этом знаем. И еще интересно – он стремился узнать, какие у нас есть доказательства, но так и не задал основного вопроса: зачем кому-то убивать его мать?
Хардвик оскалил зубы в невеселой ухмылке.
– Вот как-то поневоле думаешь, что этому душевному и расчудесному Йоне на всех плевать с высокой колокольни. В том числе и на родную мать.
Лицо у Эсти было растерянное.
– И куда это нас ведет?
Ледяная улыбка Хардвика сделалась еще шире. Он показал на лежащий рядом с открытым лэптопом список нерешенных вопросов, составленный Гурни.
– Ну, это проще простого. Движемся по расчерченной нашим асом карте улик и ключевых вопросов.
Все взяли себе по распечатке и молча прочитали восемь пунктов.
По мере чтения лицо у Эсти становилось все более обеспокоенным.
– Какой-то этот список… угнетающий.
Гурни поинтересовался, что именно создает у нее такое впечатление.
– Становится до боли ясно, что мы до сих пор так толком ничего и не знаем – выяснили куда как меньше, чем хотелось бы. Ты не согласен?
– И да, и нет, – ответил Гурни. – Тут перечислено множество вопросов без ответа, но я убежден, что стоит найти ответ на любой из них, как сразу же и все остальное станет понятно.
Эсти неохотно кивнула, но, похоже, он ее не убедил.
– Я вот тебя слушаю, но… с чего мы начнем? Если бы мы могли скоординировать действия соответствующих спецслужб – бюро криминальных расследований, Интерпола, отдела национальной безопасности, полиции Нью-Йорка, дорожных патрулей и так далее, – да еще и бросить на это дело побольше людей, выследить Паникоса было бы, наверное, возможно. Но в нашей ситуации… что нам делать-то? Если не брать в расчет Паникоса, у нас просто нет рук, ног и времени всматриваться во все прочие конфликты и отношения в жизни Карла, Йоны, Кэй и Алиссы, не говоря уже про Ангелидиса, Гурикоса и бог весть кого еще.
Она беспомощно покачала головой.
Воцарилось молчание – самое долгое за всю встречу.
Хардвик сперва не выказывал вообще никакой реакции. Казалось, он сравнивает большие пальцы на руках, изучая их размер и форму.
Эсти пристально посмотрела на него.
– Джек, а у тебя какие-нибудь соображения на этот счет имеются?
