– Ну! – Мимо рыжеволосого в комнату протиснулся полноватый забавный мужчина. Хотя теперь Вадим видел, что забавного-то как раз в нем мало. Он был в штатском, хотя по всему его виду нетрудно было определить, что это сотрудник органов. – Все обошлось? Рисковые вы ребята! Особенно ты, Алек.
Он кивнул магу, который так недавно носил личину Анатолия.
– Я-то что? – отозвался тот. – Это все Женька. Он ввел нашего злодея в транс. И он же создал всю эту иллюзию. И Елена. К счастью, она так легко умеет читать мысли. И внушать…
Маг неприятно улыбнулся Вадиму.
– А он сильный, – поделился человек в странном наряде вольного художника, устало потирая виски. – Я думал, уже не удержу.
– Да брось, – отмахнулся маг. – Я просто дал бы ему в морду.
Женщина усмехнулась.
– Что это было? – Вадим чувствовал себя глупо. Обманутым и беспомощным.
– Твой личный мистический опыт, – не скрывая сарказма, отозвалась хозяйка «Бюро магических услуг».
– Уводи, – распорядился сотрудник ФСБ.
Вадима подхватили под руки двое, тут же вошедших в комнату по сигналу начальника, подняли, повели.
В зале тоже горела люстра. Ни свечей, ни гостей, ни музыки, ничего. Только Зинаида сидела в кресле, сгорбившись, поджав под себя ноги. Она проводила его каким-то жалостным взглядом. Она выглядела несчастной, забытой и… пьяной. Вадим решительно пошел дальше. У выхода из квартиры стоял тот высокий темноволосый мужчина, что наливал Зинаиде выпивку. Он окинул Вадима безразличным взглядом и придержал дверь, когда его выводили.
Апрель в том году был таким же мерзким, как и март. К середине месяца снег, наконец, сошел, уступив место грязи. Постоянно шли дожди. Все еще холодные и противные. Слякоть и жижа под ногами здорово портили настроение. Серое небо наводило уныние.
Женька смотрел в окно на этот безрадостный пейзаж. И думал о том, что в этот серый и неинтересный вечер где-то на каком-то старом складе или в подвале человек, одетый в ритуальные одежды, приносит в жертву волшебного зверя, а заодно и себя самого. Он осуществляет свою мечту, накапливает свой личный мистический опыт. И в чем-то, наверное, ему можно позавидовать.
– Что-то я стал сентиментален, – сообщил он Елене, отвернувшись от окна.
– В эти непоэтические апрельские иды? – Она улыбнулась лукаво, но… понимающе.
– Да, – живо ответил Женька. – Хотя они меня уже не впечатляют.
– Прошло? – сочувственно поинтересовалась Елена.
– Угу. – Ему стало немного грустно. – А может, все же отметим? По-своему. Глинтвейном. В нашем кафе?
– Почему бы и нет? – Елена пожала плечами. – Хотя, если честно, у меня тоже отошло.
– И? – Он прекрасно ее знал. Она не может хоть чем-то не увлекаться. Пусть митраизм отошел на задний план. Но явно появилось что-то новое.
– Ну… – Елена встала из-за стола и достала сумочку. – Я, конечно, после всего этого перечитала «Священную загадку». А потом купила Отто Рана…
– О! – Женька подошел к вешалке, снял свою куртку, быстро накинул ее, приготовил Еленино пальто, чтобы помочь ей одеться. – Альбигойская ересь?
– Знаешь, – живо отреагировала она, тут же загораясь темой. – У них немного непривычная и даже в чем-то дикая идея. Но как ни странно, она так идеально наивна, что в нее невольно начинаешь верить.
– Да? – Он представил, как вечером придет домой, достанет чистую тетрадь, сядет за стол и подпишет ее одним словом: «Катаризм». – Расскажешь подробнее?..
