Шейн продолжил исследовать ангар. Еще несколько клеток были пусты. Передние стенки в них, поднимавшиеся надзирателями при выводе пленников, были открыты.
Кроме него в этой части помещения находилось как минимум четыре десятка клеток. И если из многих на него смотрели разумным взглядом, то было полно и тех, которые содержали привезенных с разных планет диких существ, хищных, способных в данных условиях, лишь насыщать свои животные инстинкты. Он поразился тому, что заметил за одной из решеток ревуна. Существо время от времени вскакивало, удерживаясь на мощных ногах и передними лапами, больше походившими на руки, пыталось вырвать решетку, раскачивая клетку. Пронзительный клич, издаваемый им, отдавался тупой болью в голове капитана. Как им удалось притащить его сюда, да еще и выдрессировать до такой степени, чтоб ревун не прикончил сам себя, находясь вне территории своего обитания? Существо оскалилось, показывая ряды острых, как бритва зубов. Всегда терпеть не мог этих тварей…
Шейн, понимая, что паникой и метаниями по своей тюрьме ничего не добиться, только усталости, сел на пол и повторяя за своим серым соседом, вытянул ноги, складывая руки на груди и опираясь на решетку. Он прикрыл глаза, максимально пользуясь немногими минутами затишья. Если он правильно определил расположение светила на куске неба, то скоро вечер, а значит, начнутся бои. Звуки с самой арены уже были слышны. Гул собиравшейся толпы пульсировал в горячем воздухе.
Сколько времени прошло? Ему припомнились слова Кристины, которая определяла проведенное в плену время чувством голода… Шейн стиснул зубы. Одна из этих клеток была и ее тюрьмой. За какие прутья она хваталась, когда входили надзиратели? Что могла чувствовать, когда они указывали на нее, веля выходить туда, где ждала только смерть?
Знакомый лязг легких доспехов, которыми работавшие на арене наемники украшали себя, коснулся его слуха, как и тяжелые шаги. Он едва приоткрыл глаза, из-под опущенных ресниц наблюдая за действиями двух мужчин.
Они привычно бросили тело поверженного пленника во дворе у того самого места, где песок пропитался кровью и темнел, пятном выделяясь на фоне серо-бурых пылевых наносов. Почуяв награду, двое гарванов кинулись во двор, своими лапами отталкивая высокую металлическую дверь, впуская жаркий ветер. Капитан зажмурился сильнее, когда животные настигли брошенное тело и приказал себе не слышать происходившее там.
* * *
Она прошла вслед за Гайаном на мостик. Корабль мыл намного меньше «Путника», как и каюта управления на нем. Ваухан поставил обоих в известность, что они входят в атмосферу Шараменн. На мгновение эдериец отвлекся от анализа показаний приборов и поглядел на девушку.
— Боишься, Келль? — его улыбка начинала раздражать.
Нестерпимо захотелось схватить что-нибудь и запустить в его вечно ухмыляющуюся физиономию.
— Нет смурф. После Валома я скорее готова ко всему, — она приподняла подбородок, поджимая губы.
Считал, что она тряслась как осиновый лист? Может и так… не его это дело! Не могла эта планета быть такой же ужасной. Ведь здесь жили семьи, здесь были дети… хотя если они были похожи на Заури, то ей стоило начать паниковать.
Девушка подошла к иллюминатору, глядя на приближавшуюся планету. Твой мир, мама? Какой он был? И чем стал сейчас? Сможет она когда-нибудь задать эти вопросы ей? Ей нужна была хоть малейшая надежда, хоть маленькое чудо, позволившее не потерять веру. Даже если этого не случится, она должна держаться за эту «веру». Кристина повернула голову, стоило Заури стать рядом с ней. Пират сложил на груди руки и ворот его черной рубашки оттопырился, снова привлекая ее внимание блеснувшим украшением на его шее. На кожаном шнурке мерно качался, заставляя ее сердце глухо стучать, небольшой металлический крестик.
Все четыре части были равными и покрыты гравировкой, но она, конечно же, не смогла прочесть и слова. Заури проследил за ее взглядом, не понимая удивления.
— У тебя должен быть такой же, Снежок, — пират бережно поправил украшение, возвращаясь хмурым взглядом к увеличивающейся перед ними планете.
У нее то он был, при крещении одели. Ей хотелось знать, откуда эта вещица на дядьке из глубокого космоса. Кристина не выдержала, дернув его за рукав.
— Что это у тебя на шее? Что это за украшение? Расскажешь мне? — с надеждой попросила она.
— В каком диком месте ты росла, Снежок? — фыркнул Заури, но все же решил потратить минуту на разъяснения, — это нинкусс, их одевают при рождении каждому ребенку.
— Зачем?
— По вере нашего народа, тот, кто хранит наше нин, — пират ударил себя кулаком в грудь, — укажет младенцу верную дорогу, это символизируют четыре луча — любую из сторон и не даст сбиться с пути, что бы ни случилось…
При последних словах голос Гайана совсем охрип и стал тихим.
— Ты веришь в это? — едва слышно спросила Кристина.
— Наверно моя нин умудрилась заблудиться.
Прозвучало этот так искренне и с болью, что девушка умолкла, не найдя, что ответить этому мужчине. Было слишком странно стоять рядом с тем, кто совсем недавно желал твоей смерти, а в данный момент желания пирата были ей и вовсе неведомы. Она прижала ладонь к иллюминатору, вглядываясь в открывавшуюся панораму.
— Самой страшной войной, которую довелось пережить Шараменн, стало вторжение фалатренцев. Мы смогли отбить несколько волн атак, но во время последнего штурма, когда они применили «носитель» на нашем народе, планета, заселенная многие тысячи циклов, была почти полностью опустошена. Нам пришлось сражаться с самым страшным врагом, которого только можно было себе вообразить — с нашим нин. Нам пришлось обратить оружие не только против вторженцев Черных планет, но и против своих жен, матерей, против своих дочерей. Во время сражения погибли миллиарды жизней, а огни Шараменн впервые погасли за многие циклы.
Заури замолчал, наблюдая, как расступались под ними облака. Шараменн значительно отстояла от основных торговых маршрутов. Планета имела три маленькие луны, которые были отчетливо видны и сейчас. Ее поверхность была покрыта большими материками. Когда-то это был мир зеленых равнин, тихих рек и чистых озер. Сейчас, даже с такой высоты были заметны следы разрушений. Огромные кратеры, оставленные орудиями кораблей атаковавших планету, чернели повсюду. Казалось, этот мир утратил жизнь вовсе и эта ситуация не менялась после войны. Никого не интересовали инвестиции в восстановление того, что, по словам Гайана, утратило свою нин.
Сейчас население было незначительным. Жизнь поддерживалась в нескольких городах, разбросанных по всей планете и насчитывалось их, по словам пирата не более десятка. Они спускались к столице — Даланей, исполинский город будто вырастал из высоких гор, с другой стороны окруженный густыми лесами. Деревья мягко колыхались под порывами ветра. Листва на них блестела, отливая серебром. Находилась Даланей в южном полушарии, где располагался и оставшийся административный центр. Звездолет не стал опускаться в порту, выискивая площадку поблизости, на каменных платформах.
