Я ощупал затылок и нашел на волосах кровь. Под туникой закровоточила рана, полученная в последнем расследовании.
– Твои громилы избили меня. Если этот разговор собирается затянуться, один из них мог бы притащить мне стул?
– Принеси его себе сам!
Она жестом остановила рабов. Я сложил руки на груди и покрепче встал на ноги.
– Крутой, а? – издевалась она.
Она продолжила ткать. Сидела она ко мне боком, делая вид, что не обращает на меня внимания, хотя это было не так. Ритмичные движения челнока действовали мне на нервы.
– Сударыня, ты не могла бы не делать это, пока мы разговариваем?
– Ты можешь говорить.
Ее рот сердито сжался, хотя голос оставался спокойным.
– Тебе следует многое объяснить. Ты всю неделю следишь за моим домом и за мной. Один из моих арендаторов рассказал мне, что ты был в Субуре и задавал грубые вопросы о моей личной жизни…
– Ты должна была привыкнуть к этому! – прервал я ее. – Во всяком случае, я не повсюду следую за тобой; пантомиму я пропустил, я уже видел ее. Оркестр был уныл, сюжет глуп, а сам мим был старым лысым пузаном с вытаращенными глазами, настолько страдающим подагрой, что его и стукнуть то было стыдно!
– А мне понравилось.
– Любишь грубые фарсы, а?
– Предпочитаю иметь собственное мнение. У тебя есть имя?
– Дидий Фалько.
– Информатор?
– Правильно.
– И ты еще смеешь презирать меня!
Я не был одним из тех подлых червей, которые подслушивают разговоры сенаторов, чтоб донести о их неосмотрительных словах Анакриту во дворец, или их собственным неудовлетворенным супругам, но я позволил себе не отреагировать на оскорбление.
– Итак, Фалько, кто нанял тебя шпионить за мной?
– Семейство твоего жениха. Не вини их.
– Я и не делаю это, – решительно ответила Северина, – со временем мы с ними придем к должному взаимопониманию. У них есть свои сокровенные интересы. У меня тоже, как это и бывает.
– Влюблена? – едко спросил я.
– Как ты думаешь?
– Ни разу! А он?
– Сомневаюсь.
– Честный ответ!
– Нов и я практичные люди. Романтическая любовь редко бывает долгой.
Я задавался вопросом, был ли Гортензий Нов в большей степени влюблен чем она. Человек, проживший холостым столько лет, обычно любит убеждать себя, что его причина отказа от свободы совершенно особая. Девушка говорила со мной с холодной рассудительностью, которую она вряд ли демонстрировала в его компании. Бедный старый Нов мог вводить себя в заблуждение, что его возлюбленная такая скромница.
Северина потянулась к корзине за новым мотком шерсти наблюдая за мной. Тем временем я все еще пытался отгадать, почему она сегодня взяла инициативу в свои руки. Это могло быть простое нетерпение, от того что я все время следовал за ней. Но я чувствовал, что ей действительно нравится играть с огнем.
Она села и положила свой узкий подбородок на сложенные домиком пальцы.
– Ты бы лучше предал гласности тревоги этого семейства, – предложила она. – А мне скрывать нечего.
– Тревогой моих клиентов является то, что обеспокоило бы любого, юная леди, твое запятнанное прошлое, твои настоящие мотивы и твои будущие планы.
– Я уверена, ты это знаешь, – перебила меня Северина, все еще сдерживаясь, но с блеском в глазах, который я только приветствовал, – что мое прошлое было тщательно изучено.
– Старым напыщенным претором, у которого не хватает ума, обратить внимания на своего чрезвычайно толкового секретаря.
Взгляд, которым она наградила меня мог означать как появившееся уважение, так и возросшую неприязнь.
– Я считаю, что секретарь проявил к тебе свое расположение, и не обязательно тайно, – добавил я, вспомнив Лузия, как прямолинейного типа, способного откровенно высказать свое мнение. - Что ты думаешь по этому поводу?
Северина выглядела удивленной этим вопросом, но сумела заставить ответ звучать несколько манерно:
– Понятия не имею!
– Ложь, Зотика! Ну, я здесь новичок, до сих пор придерживающийся нейтралитета. Предположим, ты шепнешь в мое благосклонное к тебе ушко, что произошло на самом деле. Начнем с твоего первого маневра. Тебя таскали туда-сюда начиная с рынка рабов на Делосе в детстве, и до самого Рима. Ты вышла замуж за своего хозяина. Как ты это сделала?
– Никакого обмана, уверяю тебя. Моск купил меня, потому что я выглядела смышленой; ему нужен был кто-то кого можно было обучить присматривать за складом…
– Способность к счету должно быть помогает тебе в качестве наследницы!
Я заметил, как она вздохнула, но мне не удалось добиться от нее вспышки, на которую я надеялся. Как и подобает рыжим, она была зажата и скрытна – словно тот, кто размышляет на руинах империй. Я мог представить себе, что она плетет заговор, чтоб отомстить за воображаемую обиду, спустя много лет после происшествия.
– Север Моск никогда не домогался меня, но когда мне исполнилось шестнадцать, он предложил мне выйти за его замуж. Возможно, потому что он никогда не злоупотреблял мной – в отличии от других – я согласилась. А почему бы и нет? Его магазин был лучшим местом, где я когда либо жила, я чувствовала там себя как дома. Я получила свободу. Но ведь большинство браков по сути, лишь коммерческие сделки; никто не может осмеивать меня за то, что я воспользовалась своим шансом.
У нее была любопытная особенность уметь предугадывать реплики собеседника. Видимо, наедине она часто говорила сама с собой вслух.
– Что он получил?
– Мою молодость. Мое общество.
– Твою невинность? – подкольнул я.
Это заставило ее яростно вспыхнуть.
– Верную женщину и тихий дом, где он мог принять своих друзей! Сколько мужчин могут похвастаться этим? У тебя это есть, или есть лишь какая-нибудь дешевка, что орет на тебя?
Я не отвечал.
Северина продолжила тихим сердитым голосом:
– Он был уже пожилой. Его сила угасала. Я была хорошей женой, пока могла, но мы оба знали, что это, вероятно, не долго продлится.
– Присматривала за ним, не так ли?
Она посмотрела на меня прямо, отбивая мои шпильки.
– Ни у одного из моих мужей, Дидий Фалько, не было повода для сожаления.
– Настоящая профессионалка!
Она криво усмехнулась. Я пристально разглядывал ее. Эта бледная кожа, хрупкое тело и независимый характер; было невозможно представить, какой она была в постели. Но мужчины, ищущие уюта, могли бы легко убедить себя в ее покорности.
