Чтоб пресечь раздражающее любопытство Северины я резко бросил:
– Стул мне достался от моей сестры Галлы. Моя мать принесла свежего тростника. Это свинская работа. И все время, пока я это делаю, я знаю, что как только Галла увидит исправленную вещь, она тут же воскликнет: "О, Марк, ты такой умный!" и попросит вернуть стул обратно.
– У тебя слишком сухой тростник, – сообщила мне Северина, – тебе надо увлажнить его губкой…
– Обойдусь без советов.
Тростинка, что я заплетал, треснула в середине ряда. Я сходил за губкой.
Северина уже сидела на табуретке.
– У тебя полно неприятностей.
– Расплачиваюсь за тщательную работу.
Она сидела тихо, ожидая, пока я успокоюсь. Я не собирался проявлять любезность.
– Сегодня ко мне приходил эдил от магистрата с холма Пинция.
Я боролся с жестким кончиком тростины, чтоб потуже натянуть.
– Не сомневаюсь, что ты его надурила.
Я зажал стул между коленями.
– Я ответила на его вопросы.
– И он осчастливленный ушел?
Северина посмотрела поджав губы.
– Видимо, некоторые люди понимают, что обвинять меня без мотива — нелогично.
– Видимо, претор в августе предпочитает отдыхать.
Я сунул свои натруженные пальцы в мокрую губку.
– В любом случае, вот еще одна хорошая вещь. Пока ты сможешь отшивать этого эдила, никто больше не побеспокоит тебя.
– Что?
Я встал с колен, поправил стул и сел в него. Я оказался выше, чем ее легкая, аккуратная фигурка, укутанная шалью, когда она все еще обнимала колени на моей табуретке.
– Я не занимаюсь больше этим делом, Зотика. Поллия и Атилия отказались от моих услуг.
– Глупо с их стороны! – сказала Северина. – Любой, для кого Нов был небезразличен, позволил бы тебе продолжать расследование.
– Они всегда казались странно беспечными.
– Я не удивлена.
Я постарался не проявить эмоций. Все, что после этого могло последовать, означало только проблемы. Однако, с Севериной это не было чем-то новеньким.
– Тот факт, что они уволили тебя, – продолжала она, – доказывает мои слова.
– Как это?
– Поллия и Атилия наняли тебя, чтоб перевести подозрение на меня.
– Зачем?
– Скрыть свои собственные намерения.
– Что за намерения?
Северина глубоко вздохнула:
– Между тремя вольноотпущенниками были серьезные разногласия. Крепито и Феликс не соглашались с тем, как Нов ведет свои дела. Нов ненавидел проблемы и хотел выйти из партнерства.
Хотя я ей не очень то и доверял, это напомнило мне, что сказал Виридовикс о том, как подслушал препирательства вольноотпущенников после ужина.
– Те двое сильно бы потеряли, если бы Нов порвал с ними?
– Нов всегда был лидером, все новые идеи исходили от него, и он всегда брал инициативу на себя.
– Значит, он забрал бы большую часть их совместного бизнеса с собой?
– Точно. То, что он стал встречаться со мной не улучшило ситуацию, если бы он женился, а, в особенности, если бы у нас появились дети – то его нынешние наследники остались бы ни с чем.
– Феликс и Крепито?
– Феликс и сын Крепито. Атилия одержима этим ребенком. Она рассчитывала на наследство, чтоб оно стало базой в карьере мальчика.
– А что насчет Поллии?
– Поллия хочет украсть долю своего мужа в этих деньгах.
То, что она сказала, имело смысл. Я ненавидел это: решив про себя, что Северина и была злодейкой, я не мог заставить себя передумать.
– Ты утверждаешь, что вольноотпущенники или их жены дошли до того, что убили Нова?
– Возможно, они все в этом замешаны.
– Не суди других людей по своим извращенным нормам! Но я должен согласиться, что момент для убийства – когда ты с Новом объявили о дате вашей свадьбы – выглядит достоверно.
Северина торжествующе захлопала в свои маленькие белые ладоши.
– Но хуже того, я уже говорила тебе, у Нова были враги.
Она рассказывала мне столько разных вещей, что некоторые, вероятно, были ложью. Я рассмеялся.
– Слушай меня, Фалько!
Я сделал слабый жест, как бы извиняясь, она надулась и заставила меня несколько мгновений напряженно ожидать.
– Какие враги?
– Кроме Крепито и Феликса он также имел конфликт с Аппием Присциллом.
– Насколько я понимаю, он управляет конкурирующей компанией с частично совпадающими интересами? Расскажи мне об этом, Северина. Какого рода была вчерашняя встреча за ужином?
– Примирение. Я уже говорила тебе. Это тот Присцилл, о котором я пыталась предупредить тебя раньше.
– Он угрожал Нову?
– И Нову и двум другим. Из-за него Атилия старалась держать сына под постоянным присмотром – одной из угроз было похищение его.
Я знал, что Атилия сама отвезла ребенка в школу, это было необычно.
– Итак, кого из многочисленных подозреваемых ты выбираешь? – спросил я с сарказмом.
– В этом то и проблема – я просто не знаю. Фалько, что бы ты сделал, если бы я предложила тебе работать на меня?
Я, скорее всего, позвал бы на помощь.
– Скажу честно. Чего я хочу в самую последнюю очередь – получить плату от профессиональной невесты, когда она находится на полпути между мужьями и склонна непредсказуемо реагировать…
– Ты имеешь в виду то, что почти произошло вчера? – Северина покраснела.
– Мы можем забыть прошлую ночь.
Мой голос звучал ниже, чем я хотел. Я заметил, что у нее постепенно, из под покрывавшего их платка, показываться ее огненного цвета волосы.
– Мы были пьяны, – Северина посмотрела на меня более откровенно, чем мне могло понравится.
– Ты будешь работать на меня? – настаивала она.
– Я подумаю.
– Это означает "нет".
– Это означает, что я буду об этом думать!
В этот момент я был готов спустить охотницу за золотом с лестницы. (Фактически я колебался между двумя альтернативами: бросить свою карьеру информатора, снять будку и заняться починкой стульев или…)
Раздался стук. Северина, должно быть, оставила мою входную дверь незапертой, и прежде чем я успел ответить, ее открыли. В дверь ввалился задыхавшийся человек. Причина его затруднений была ясна.
Он только что затащил на три лестничных пролета самую большую рыбину, которую я когда-либо видел.
