– …Елена Юстина пошла объяснять своему отцу, который, как оказалось, сенатор, почему я все же должен явиться, чтоб принести извинения за похищение его высокородного дитя. Если сюда ворвется человек в красных башмаках (традиционная обувь сенаторов), вооруженный острым мечем и со свирепой физиономией, просто отойди в сторону и дай ему добраться до меня!
– Ты мерзкий лицемер – ты охотишься за ее деньгами!
– Ох, это она за моими. Я с трудом удерживаю ее подальше от своих счетов!
Люди никогда не верят правде.
Наступила тишина. Я был все еще слишком больным, чтоб беспокоиться о чувствах других людей.
– А что это, Фалько?
У меня на кровати лежала грифельная доска.
– Сегодня я страдаю от скуки, меня оставили тут и поручили написать поэму. Хотя я думаю, что смог бы написать сатиру на тему, почему я ненавижу попугаев.
– Какой грубиян! – пропела Северина попугаихе.
– Какой грубиян! – Хлоя немедленно ответила ей.
– Способная ученица! – заметил я.
Северина, не отреагировав на мой комплимент, повернулась ко мне:
– То есть это значит, что расследование прекращено?
– Ах! Расследование… – ответил я шутливым тоном, легкомысленно дразня ее. Имелось несколько вопросов, которые я мог бы ей задать: например, насчет глазури из яичных белкой, или выбрасывании кондитерских изделий в ведро. Но я решил покончить с вопросами прежде, чем позволю Северине Зотике запутать все дело простыми ответами. Я настроил свой самый отважный голос профессионала:
– Мне требуется неделя дома в постели, но мне придется довольствоваться тремя днями. Завтра утром похороны шеф-повара Гортензиев, которые я хочу посетить.
Северина выглядела обеспокоенной:
– Что случилось с Виридовиксом, Фалько? Я слышала, что он умер, очень внезапно. Это как-то связано с тем, что произошло с Новом?
Я успокаивающе улыбнулся:
– Виридовикс умер спокойно, во сне.
– Тогда почему ты собираешься посетить его похороны?
– Во-первых, он мне нравился. А кроме того, это повод подобраться поближе к тому дому.
– Ищешь улики?
– Может быть.
– Фалько, я иногда тебя не понимаю! Я – твой клиент, Фалько. Почему тебе надо быть настолько скрытным?
– В мотиве нет ничего сложного. Ладно. Думаю, было бы полезным показать семейству Гортензиев, и, возможно, дать через них знать этому ублюдку Присциллу, что, вопреки слухам, я все еще в состоянии добраться до них.
Она посмотрела на меня сверху вниз, как будто опасалась, что я не смогу с этим справиться.
– Скажи мне, ты когда нибудь встречалась с Присциллом?
Она с подозрением нахмурилась, хотя вопрос был вызван чистым любопытством.
– Когда я была замужем за аптекарем, мы жили рядом с его домом на Эсквилине. Затем, когда отношения между ним и Новом ухудшились, я сама пошла к Присциллу. Я выступила в качестве посредника и пригласила его на ужин…
– Нов был не против?
– Конечно нет! Я бы никогда не пошла ему наперекор.
Я кивнул с серьезным видом, удивленный этим возмущенным протестом. Конечно, ни одна приличная женщина не посещает мужчин. Но тогда кто приличный?
– Если это Присцилл убил моего жениха, то я устроила это!
У нее была странная черта, не замечать иронии.
– Успокойся, – буркнул я, – Война между ними вспыхнула задолго до того, как ты вмешалась. И теперь, когда я почти добрался до Присцилла, что он почувствовал себя задетым, я считаю, что Гортензий Нов был на пути в Гадес, совершенно независимо от того, что ты сделала.
– Так ты думаешь, что это был Присцилл? Он организовал нападение на тебя потому, что у тебя были какие-то доказательства?
– Присцилл, вероятно, убил бы Нома, если бы смог выйти сухим из воды. Я все еще не уверен. На данный момент я ставлю на Поллию и Атилию…
Она выглядела довольной предложенной альтернативой, как и любая другая женщина на ее месте.
Я начал волноваться, почему Елена ушла так надолго, я начинал скучать по ней, если она покидала дом. Я предложил Северине задержаться и встретиться с ней.
– Нет, я как раз направлялась в бани…
Слишком похоже на предлог, чтоб посетить меня! Она уговорила попугая перепрыгнуть на столбик на конце моей кровати.
– Итак, ты идешь на похороны повара, а я все еще не до конца понимаю зачем…
Она выдержала паузу, как будто не полностью верила мне. Я нахмурился, что, заставило ее стать менее решительной в своих требованиях.
– Ты позже сможешь зайти ко мне?
– Если даме будет угодно.
Прежде чем она вышла, она попросила меня позаботиться о себе (хотя мне казалось, что мы выяснили, что кое-кто уже этим занят), затем, в последний момент, она наклонилась и поцеловала меня в щеку.
Готов поклясться, она ожидала, что я схвачу и завалю ее на кровать. Некоторые люди не проявляют уважения к инвалидам.
– Наконец-то один! – крикнул я попугаю.
– Более бесстыдный, чем пляж в Байи!
138 – вернул мне попугай, поддерживая разговор. Я начал свою поэму в стихах.
Через некоторое время я подумал:
Любой, кого изобьют по приказу Аппия Присцилла до состояния желе, может решить, что это одно уже служит достаточным основанием, чтоб обвинить его во всех нераскрытых убийствах в этом месяце. Я же не был настолько в этом уверен. Последовательность событий казалась нелогичной. Гортензий Нов пригласил Присцилла на ужин, обещая подписать соглашение. У Присцилла не было никакой возможности выяснить до того вечера, что Нов откажется от слияния бизнеса в итоге. Когда все выглядит столь обнадеживающе, зачем приходить во всеоружии с намерением убить его?
Слишком бросающийся в глаза торт прозвенел в моей голове в резонанс с женскими характерами. Банально и вульгарно. Мне это показалось слишком очевидным, но преступники часто пользуются смехотворно глупыми уловками. Преступники, как считается, хитры и умны. Но иногда дуракам сходит с рук идиотский замысел, потому что никто не может поверить, что можно вести себя так глупо. Но только не я. После пяти лет работы частным информатором я был готов верить чему угодно.
Я слишком долго размышлял.
– И скажи мне, кто это сделал? – прокричала попугаиха.
