Ее лицо дернулось. Я больше не желал смотреть на это.
– Я знаю, что Нова убила ты.
– Ты не знаешь как.
– У меня есть несколько зацепок.
– Недостаточно, Фалько.
– Я знаю, что ты подвигла Присцилла подумать о яде, и вероятно женщин дома Гортензиев тоже…
– Они ничуть не нуждались в намеке!
– Я знаю, что ты помешала глупому плану женщин, и, вероятно, помешала Присциллу тоже, но ты покинула дом до трапезы. Нервишки шалили, без Церинта, чтоб поддержать тебя? Но зачем, все подготовив, чтоб подозрение могло пасть на других, ты им не позволила это сделать? Почему, ты рисковала своим алиби, нанимая меня? О, ты любишь рисковать, Зотика, но ты по настоящему рисковала. Я не совершенно беспомощен. Я доказал их невиновность, даже если не могу доказать твою вину. Но почему ты не позволила им довести дело до конца, и сделать грязную работу за тебя?
Она ничего не сказал. Я понял ее ответ, она была одержима идеей мести.
– Ты так сильно ненавидела Нова, что должна была закончить все сама!
– Никаких доказательств, Фалько!
– Никаких доказательств, – согласился я. Нет смысла притворяться. – Их еще нет. Но доказательства обязательно существуют, и я найду их. Ты осудила себя тем, что пыталась сегодня сделать с Еленой. Она в безопасности, но я тебя никогда не прощу. Я могу быть столь же терпелив, как ты была с Новом, и подбираться столь же окольными путями. Ты теперь никогда не сможешь сомкнуть глаз, Зотика. Один неверный шаг, и я окажусь рядом…
Она встала. Она сопротивлялась.
– Елена никогда не останется с тобой, Фалько! Она выросла среди комфорта, и знает, что может добиться большего успеха. Кроме того, она слишком умна!
Я посмотрел на ее снисходительно.
– О, она останется.
– Придерживайся людей, подобных тебе, Фалько.
– Я и делаю это! – я резко развернулся. – Я ухожу.
– Я отблагодарю тебя и расплачусь с тобой за работу.
– Я ничего от тебя не хочу.
Северина печально рассмеялась.
– Тогда ты, Фалько, глупец! Если ты хочешь жить с дочерью сенатора, тебе нужно денег даже больше, чем добыли Церинт и я.
Ее подначка не смогла задеть меня.
– Да, мне нужны деньги. Мне нужны четыреста тысяч сестерциев, если быть точным.
– Чтоб войти в среднее сословие? Ты никогда этого не добьешься!
– Я сделаю это. И я сделаю это честным путем.
Мои достойные смеха социальные принципы, похоже разрушили ее отчаянные надежды подкупить меня в конце концов.
– Тебе следует остаться со мной, Фалько. Мы с тобой могли бы неплохо поработать в этом городе. Мы думаем похожим образом, у нас есть амбиции, мы никогда не сдаемся. Мы с тобой могли бы составить отличную компанию в любой области, какую бы мы выбрали…
– У нас нет ничего общего. Я это уже говорил тебе раньше.
Она протянула мне руку, со странной, серьезной церемонностью. Я знал, что я почти сломил ее. Я знал, что этого мне больше никогда не удастся.
Я нажал большим пальцем на медное кольцо, любовный подарок ей от Церинта.
– Итак, это все было лишь хитрой операцией отмщения, а? Все ради Венеры? Все ради любви?
Внезапно смех озарил ее лицо.
– Ты никогда не перестаешь пытаться, не так ли?
– Нет.
– Или терпеть неудачи, Фалько!
Это было ее знакомое мстительное прощание.
Когда я покидал дом, кое-кто только входил. Тип столь же пронырливый, как дядя букмекера: яркая туника, бронзовая кожа, полированные башмаки, много масла для волос – но не столь чванливый. Хотя прошло довольно времени с тех пор, как я его видел, я немедленно узнал его:
– Лузий!
Это был секретарь претора с Эсквилина.
LXVI
Как только я узнал его, мое сердце ёкнуло; я догадался, что затевается что-то новое. Мы топтались друг против друга на пороге.
– Я просто уходил, – улыбнулся я.
– Корвин слышал, что был еще один случай, по которому ее можно было бы заставить отвечать, – мы продолжали увиливать, и щурились друг на друга, словно соперники. – И насколько ты преуспел в этом деле? – спросил Лузий.
– Она снова отвертелась. Мне удалось разобраться, кто все устроил с импортером животных, но преступник мертв. Он был ее любовником, но без него недостаточно улик, чтоб привлечь ее к суду. Мне удалось добиться от нее признания, что у нее был какой-то партнер, и больше ничего.
– Никаких других доказательств? – спросил Лузий.
– Ни шиша.
У меня создалось впечатление, что он что-то скрывал. Я схватил его за локоть и вытянул под яркий свет бронзового фонаря, что висел над крыльцом Северины. Он не сопротивлялся.
– Что ты задумал, Лузий? Ты выглядишь таким довольным собой!
Секретарь расплылся в улыбке:
– Это мое, Фалько!
Я поднял обе руки отступая.
– Если ты что-то нашел… Это выгодная покупка, Лузий.
– Я получил улику в случае с аптекарем.
Я полагал, что мы там копали до изнеможения, но без каких-либо результатов.
– Как? Неужели тот врач, который его осматривал, наконец-то напишет отчет?
– Нет. Но он говорил тебе, что никогда не посещал Эприя до того?
Я кивнул:
– Очевидно, что его позвали при удушье, так как он жил на другой стороне улицы.
– И еще потому, что он был дурак… А вот, что я выяснил, – продолжал Лузий, – Эприй посещал другого лекаря.
– По поводу того знаменитого кашля, что свел его в могилу?
– У Эприя не было никакого кашля.
– Я догадываюсь, что ты поговорил с его постоянным шарлатаном?
– Ага. И я обнаружил, что этот врач лечил его от геморроя. Медикус считал, что Эприй был очень тщеславным, и так смущен своей проблемой, что Северина, скорее всего, не знала об этом.
– Имеет ли это какое-нибудь отношение к нашему вопросу?
– Ах, конечно! – Лузий, действительно был очень доволен собой. – Я показал этому постоянному доктору остатки пилюли от кашля, от которой, якобы, задохнулся Эприй, хотя и не сказал, что это такое. Она была довольно помята и частично растворилась, но он признал в ней свою работу.
– И что?
– Когда я сказал, с какого конца его пациента это было извлечено, он очень удивился!
Я уже начинал догадываться.
– Правильно, – весело сказал Лузий. – Она, должно быть, знала, что у Эприя есть коробочка волшебных пастилок – но он солгал об их назначении. "Таблетка от кашля", которая, по словам Северины, и вызвала удушье, была, на самом деле, одной из его геморройных свечей!
