Рожер вздохнул:
– Не стану добавлять мои прегрешения к вороху твоих забот. Я тоже скрыл от тебя кое-что важное.
Лиша взглянула на него, и тон ее сделался резким, как у матери, услышавшей грохот в соседней комнате.
– Что именно?
– Про ночь нашего знакомства. Когда нас с Джейкобом доставили в лечебницу.
Лицо Лиши сразу смягчилось. В ту ночь они с Джизелл несколько часов резали и латали его, накладывали гипс. И он оказался везунчиком.
– Это был Джасин Соловей, – сказал Рожер. – Тогда еще не королевский герольд, а просто напыщенная скотина, которой я сломал нос. Он и его подмастерья открыли на нас с Джейкобом охоту и однажды ночью подстерегли одних. Забили Джейкоба насмерть, а меня, прежде чем убить, заставили смотреть на это. Мне повезло, что вовремя подоспела стража.
– Рожер, это нельзя так оставлять, – нахмурилась Лиша.
– Так же решил и Гаред, – рассмеялся тот.
– И Гаред был первым, кому ты сказал? – чуть не взвизгнула она.
Рожер смотрел на нее, пока приличия не заставили ее опустить глаза.
– Я пойду к Тамосу, – наконец заявила Лиша. – Я была свидетельницей. Ему придется меня выслушать.
Рожер покачал головой:
– Нет, ты этого не сделаешь. Я сомневаюсь, что Тамос сейчас расположен оказать нам даже малейшую услугу, а ты желаешь великой милости.
– Почему? – ощерилась Лиша. – Посадить убийцу в тюрьму – где тут великая милость?
– Потому что Джасин Соловей – племянник первого министра Джансона. Подпись его дяди стоит на платежных ведомостях всех городских магистратов, а королевская семья не может и чулок без него найти. Можно с тем же успехом обвинить самого Райнбека. И как быть с доказательствами? Я – единственный свидетель. Джасину, мать его, достаточно свистнуть, и тысяча человек поклянется, что той ночью он находился где-то еще.
– Значит, ты собираешься все оставить как есть? Это на тебя не похоже, Рожер.
– Я ничего не оставлю. Просто говорю, что Тамос нам не союзник. – Он издал смешок. – Я давно представляю себе, как Арлен сбрасывает Джасина со скалы. Тому, кого считают Избавителем, такие вещи могут сойти с рук.
– Убийство никогда ничего не решает, – сказала Лиша.
Рожер возвел очи горе:
– Так или иначе, покамест лучше не раскрывать секрет. Пока мы будем бездействовать, Соловей сломает голову, гадая, что мы предпримем. Стоит нам сделать ход, и он ответит.
– Если он такой неприкасаемый, чего ему бояться?
– Наказание его не волнует, но даже ему неохота связываться с гильдией жонглеров и цеховым мастером Чоллсом. Чоллс видел, как я ударил Джасина, и слышал его угрозы. Он единственный, чье слово чего-то стоит.
– Интересная намечается поездка, – вздохнула Лиша.
– Это мягко сказано. – Рожер встряхнул свою верную флягу. Не осталось ни капли. – У тебя в доме найдется что-нибудь покрепче чая?
Глава 18
Шепот ночи
333 П. В., зима
Конверт был из дорогой бумаги, запечатан воском, а на печати – оттиснут герб Арейн, но письмо оказалось на удивление неофициальным, собственноручно написанным матерью-герцогиней. Лиша, читая, как наяву, слышала голос пожилой женщины:
Проблема, которую мы обсуждали в твой прошлый визит, сохраняется. События в Лактоне делают ее еще более острой. Все королевские травницы опустили руки. Нужен твой опыт.
Известно ли тебе, что крестьяне зовут тебя нынче не только меточной ведьмой? Ты для них Лиша Свиток, новоиспеченная графиня графства Лощина. Твое имя расширяет круг вопросов, которые мы обсудим после твоего приезда.
«Расширяет». Слово камнем придавило письмо. Арейн знала о ребенке. Но много ли? Что сказал ей Тамос?
Как бы там ни было, тон письма не оставлял места для сомнений. Тамос и остальные могли приехать в Энджирс ненадолго, но Лиша не скоро вернется домой, раз уж ей надлежит обеспечить королевского наследника до того, как красийцы изыщут способ хорошенько ударить по Лактону.
После захвата озерного города ничто не помешает им заняться севером. Но Юкор Милнский, хранимый горами, не поможет Энджирсу, пока не придумает, как использовать опасность себе на пользу и заявить о своих притязаниях на трон.
Лиша молча передала письмо Джизелл, и та прочла его с мрачным лицом.
Покачала головой:
– Тебе нельзя ехать. Они запрут тебя во дворце и продержат, пока не родится ребенок.
– Я не вижу другого выхода, – сказала Лиша.
– Ты слишком плоха для путешествий.
– Обморок был две недели назад, от переутомления и нагрузки. Я не болящая.
Джизелл пожала плечами:
– Я твоя травница и считаю иначе. Пошли меня взамен. Я тоже училась у Бруны. Нет ничего такого, что ты бы сделала для герцога, чего не умею я.
Лиша мотнула головой:
– Дело не в умениях. Дело в допуске. Райнбек ни в какую не признает, что с ним неладно. Арейн нужен кто-то, кого можно спрятать при дворе у всех на виду. Если понадобится операция, герцог ляжет под нож только к королевской травнице и возможному члену семьи. – Она промолчала о том, что Джизелл консультировала ее по мудреным вопросам бесплодия куда чаще, чем бывало наоборот.
Джизелл вскинула брови:
– Тебе повезет, если граф оставит тебя королевской травницей, а уж тем более – сговорит.
Лиша кивнула, закусив щеку от наплыва эмоций:
– Да, но Арейн еще может не знать, что ребенок не от него. В любом случае она достаточно хитра, чтобы держать это в секрете, пока не получит от меня желаемого.
«Я надеюсь».
– Прости, Стела, – сказала Лиша, – но сам герцог приказал мне явиться в Энджирс.
– Но, госпожа, воронцовые метки сойдут через несколько дней! – В глазах девушки читалась паника.
– Мы возобновим опыты, когда я вернусь. Честное слово.
– Но у других-то, когда вы уедете, оружие останется! – возразила та. – Они будут и дальше сражаться. Это нам придется снова стать никем.
– Ты не никто, Стела, – сказала Лиша, но девушка не слушала.
Стела переминалась с ноги на ногу, скребя воронцовые метки на коже. Она стояла в тени, далеко от окна, стараясь чуть дольше сохранить силу, но наружного света хватало, чтобы магия медленно вытекала из нее.
