Уонда замялась, но кивнула. Джесса отвела локоны так же ласково, как Рожер – прядь Аманвах. Проведя пальцем по шрамам, она снова цокнула языком.
– Деточка, их лучше закрашивать, – сказала Джесса. – Я могу велеть кому-нибудь из девочек тебя научить, бесплатно.
– Да? – встрепенулась Уонда.
– Конечно. Но хочешь совет? Прекрати их прятать. Будь собой.
Уонда покачала головой:
– Никто не станет целовать рубцы.
Джесса рассмеялась:
– Позволь открыть секрет. На каждый десяток мужчин, кого они отпугнут, найдется один, который будет мечтать о поцелуе только потому, что ты не похожа на всех. Выше голову, и мужчины потянутся. Женщины тоже, если у тебя есть к этому вкус.
– Я… э-э… – Уонда съежилась.
Джесса снова расхохоталась и избавила ее от необходимости отвечать, затем подняла руку Уонды, рассматривая метки:
– Воронец?
– Да, – подтвердила великанша.
– Позор вам, что не привели Меченого, о котором все говорят. Девочки только и спорят, сделал ли он татуировку на конце.
Оставив Уонду кипятиться по этому поводу, Джесса взялась за Гареда.
– О, да этот почти не хуже! Сам холостяк! – Она бесстыдно ощупала его бицепс. – Приятно, что Джакс сразу поднял тебя сюда. Все девочки отдались бы тебе даром, а никакой бордель не может себе это позволить.
Шторы, как по сигналу, разошлись, и молодая женщина внесла изящный чайный сервиз. Подобно другим, внизу, она была полностью одета, только плечи оголены, да вырез глубок. На платье с одного бока имелся высокий разрез, скрытый юбочными оборками. При каждом шаге на миг обнажалось бедро. Она была высока и не без мускулов – танцовщица.
Гареду женщина улыбнулась и чуть подмигнула, отчего барон Лесорубовой Лощины, бесстрашно сражавшийся со скальными демонами, густо залился краской.
Джесса щелкнула у его уха пальцами, призывая к вниманию.
– Нет, мальчик, тебе придется побыть в стойле, так как мать-герцогиня имеет на тебя виды. Все девочки знают, что ты под запретом, пусть и не рады этому. – Она посмотрела на девушку. – Розаль, налей чай и сгинь, пока не узнала герцогиня.
Розаль кивнула и торопливо накрыла боковой столик. Джесса подмигнула Гареду:
– Не удивляйся, если увидишь кого-то из моих девушек на балу холостяков. Выберешь одну королевой, и я обещаю тебе такую ночь, что голова пойдет кругом. Женишься на ней – и не услышишь ни слова поперек.
– Само собой, Гаред, – сказала Лиша. – Это все, что нужно мужчине от жены.
Джесса мрачно взглянула на нее, и все напряглись. Рожер шагнул к хозяйке:
– Позвольте представить…
– Я знаю, кто она такая, – возразила Джесса, не сводя глаз с Лиши.
Тон был резок, и Рожер, захлопнув рот, отступил.
– Очаровательная суженая крошки Восьмипалого привыкла к иным обычаям, – проговорила Джесса, – но я ждала большей осведомленности от ученицы Бруны.
– И что ты этим хочешь сказать? – спросила Лиша.
– Розаль!
Девушка немедленно поставила чайник и, опустив глаза, подошла.
– Проэкзаменуй ее, – предложила Лише Джесса. – Что, по мнению мудрой госпожи Лиши, требуется от баронессы Лесорубовой Лощины?
Лиша почуяла западню, но зашла чересчур далеко, и ей осталось покрыть оставшееся расстояние прыжком, да побыстрее, чтобы не угодить в хищные зубы. Она надела очки и всмотрелась в ауру девушки.
– Сколько тебе, дитя?
– Двадцать зим, госпожа, – ответила Розаль.
– Давно ли ты учишься в пансионе госпожи Джессы?
– С тринадцати зим, госпожа.
– Все это время ты работала в борделе?
Аура девушки вспыхнула. Розаль пришла в ужас.
– Конечно нет, госпожа. Девушек не пускают вниз, пока им не исполнится восемнадцать зим. Сейчас идет мой второй и последний год. Весной у меня выпуск и дебют. – Она быстро глянула на Гареда. – Если не найду мужа на балу.
– Ты умеешь читать? – спросила Лиша. – Писать?
– Да, госпожа, – кивнула Розаль. – По-красийски, рускански и албински.
– И по-тесийски, естественно, – добавила Джесса. – Розаль читает запоем.
– Стихи? – спросил Гаред, и ужас прокрался из его голоса в ауру.
Розаль сморщила нос, как от дурного запаха.
– Рассказы о войне.
– Военную историю, – поправила Джесса.
– Если выразиться пресно, – согласилась Розаль.
Она смотрела в глаза хозяйке, но по ауре было видно, что все ее внимание сосредоточено исключительно на Гареде. Ему адресовалось каждое слово, каждый жест. Это могло бы встревожить Лишу, но, насколько она могла судить, девушка дала честное слово.
– Ты изучала математику?
– Да, госпожа. Арифметику, алгебру и исчисление.
– Травные средства?
– Я могу по памяти сварить семь снадобий, – сказала Розаль. – Для повышения мужской силы надо размолоть три… – Лиша махнула ей – дескать, достаточно, но слова успели оказать задуманный эффект на ауру Гареда.
– С книгами приготовлю и другие, – добавила Розаль. – Мы все изучаем аптечное дело на случай, если мужчины, будучи здесь, переборщат с порошками или спиртным.
– Да, но умеет ли она петь? – со смехом поинтересовался Рожер, и из ауры Аманвах, зыркнувшей на него, улетучилась вся сердечность.
– Прости, – сказал Рожер. – Просто хотел разрядить обстановку.
Девушка покачала головой:
– Госпожа Джесса никогда не бывала довольна моим пением, но я умею играть на арфе и органе.
– Что такое орган? – спросил Гаред.
Рожер подмигнул ему:
– Могу показать тебе мой, если…
– Хватит! – гаркнула Джесса. – Уйди, девочка, пока я не взялась за палку!
Лиша моргнула. Сколько раз она слышала это от Бруны? Она будто вновь услыхала голос наставницы.
Но в ауре Джессы, пока та провожала девушку взглядом, не было гнева. Она гордилась воспитанницей. Наверно, Джакс неспроста послал с чаем именно Розаль.
Гаред следил за удалявшейся красоткой, и она, скрываясь за шторой, еле заметно махнула на прощание, отчего аура великана пошла рябью.
Лиша, вновь повернувшись к Джессе, подобрала юбку и присела в реверансе:
– Прошу извинить, госпожа. Я вела себя неучтиво.
– Принято, – мгновенно откликнулась Джесса. – А теперь, госпожа, не угодно ли обсудить истинную причину твоего визита?
