Но если Тамоса привлек ее вырез, то Лишин взгляд приковался к его прекрасному лицу. Борода была аккуратно подстрижена, на голове не выбивался ни один волосок. Она хотела вцепиться в эти чистые локоны, взъерошить их, мокрые от пота, когда он войдет в нее.
Лиша почувствовала между ног влагу. Шла последняя ночь перед отправкой на юг, и она собиралась обрести его вновь. Она умрет, если не сделает этого.
– Ни о чем важном, милорд, – сказала она.
– Ложь, – устало парировал Тамос. – Но мне пора бы к этому привыкнуть. В ваших глазах никогда не прочесть ничего важного, Лиша Свиток.
Она сглотнула. Очевидно, она это заслужила.
– Похоже, Гаред уже выбрал королеву бала. – Она кивнула на пару, смотревшую друг другу в глаза. – Я обдумывала, насколько они подходят друг другу. – Лиша указала подбородком на Уонду. – И еще вспоминала, как Уонда взбунтовалась против платья.
– Разумная девушка, – буркнул Тамос. – Мать годами закатывала мне эти балы. Я лучше буду драться с подземниками.
– Барон Лощины здесь не единственный достойный холостяк, ваша светлость, – сказала Лиша. – Графу все еще нужна графиня.
Запели колокольцы, и все взглянули на мать-герцогиню, стоявшую с Карин Истерли. Позади нее столпились отвергнутые Гаредом знатные особы, старавшиеся – тщетно – скрыть досаду.
– Похоже, что граф Ривербриджский не собирается тянуть кота за хвост, – усмехнулся Тамос. – У Истерли больше прав на трон, чем даже у моей матери. Они не привыкли получать отлуп.
Действительно, Арейн подала Рожеру знак начать первый танец, и жонглер благоразумно подчинился. Под медленную мелодию Карин неспешно двинулась к ковру.
Тамос сделал шаг назад и с поклоном подал Лише руку:
– Графиня мне, может быть, и нужна, но я не желаю искать ее в мою последнюю ночь в Энджирсе. Угодно ли вам танцевать со мной?
– Если я обниму вас, ваша светлость, то могу и не отпустить, – ответила Лиша, тем не менее принимая его руку и придвигаясь вплотную.
Тамос положил ладонь ей на талию:
– Придется. После первого танца мать собирает нас в саду.
– Сейчас?! – оторопела Лиша. Она не поверила ушам. – В разгар бала, когда уже утром вас пошлют Создатель знает куда?
– Я указал на это матери, но она ответила, что, если мне дорога моя шкура, я захвачу вас и явлюсь.
Они миновали Гареда. Барон кривился, и Лиша, уловив запах духов Карин, без труда поняла почему. У нее заложило нос, а на виске дрогнула жилка, предвещая головную боль.
И голова таки слегка разболелась, когда Тамос препроводил ее с танцпола к боковому выходу. Уонда встрепенулась, готовая пойти следом, но Лиша осадила ее знаком, и девушка снова прислонилась к стене.
Они проскользнули через пустые залы, будучи замечены только горсткой слуг, которым хватило ума опустить глаза.
Но даже эти немногие сгинули, когда граф и Лиша приблизились ко входу в личный сад Арейн. Коридор был длинный и темный, изобилующий затененными альковами со статуями герцогов давно ушедших времен. Лиша остановилась и придержала Тамоса.
– В чем дело? – спросил граф.
Лиша юркнула за статую Райнбека. Изваяние льстило оригиналу, но даже в таком виде Райнбек было достаточно тучен, чтобы отбрасывать в нишу густую тень.
– У меня разболелась голова. – Она потянула Тамоса за руку, и граф сопротивлялся лишь для вида.
Для любой другой пары такое признание означало бы конец всякой романтики, но с Лишей дело обстояло наоборот, и Тамос это знал. Не успел граф вымолвить хоть слово, чтобы сломать настрой, как она впилась в его губы.
Он замер на миг, но затем стиснул ее в объятиях, запустил в рот язык. Лиша вцепилась ему в волосы и привлекла ближе.
Он заворчал, шаря по ее телу. Каким-то образом ее груди высвободились из платья, и Тамос сжал их, тогда как она вжалась в него, отпустила волосы и сквозь бриджи нащупала его естество. Он был на взводе, и она, не теряя времени, распустила тесемки.
– У нас мало времени, – пробормотал он.
– Тогда не церемонься, – отозвалась она, поворачиваясь, перегибаясь через постамент и задирая платье.
Гаред исполнил свой долг и станцевал со всеми юными дебютантками. Смотреть на это было неловко. Он выставил карлицами самых рослых энджирсок и отдавил несколько хрупких ног, пытаясь не сбиться с ритма.
Но хуже было его сосредоточенное лицо, с которым впору убивать подземников, а не танцевать с молодыми красавицами. Вид был у него такой, словно он боролся за выживание.
Пока не наступил черед Эмелии. Тогда огромный лесоруб просветлел и поплыл, как по воздуху. Похоже, он нашел свою суженую, и все золото Ривербриджа не могло его поколебать.
Кендалл тоже это поняла и продлила скрипичное соло, давая обоим время посмотреть друг другу в глаза. Аманвах и Сиквах подстроили голоса, зачаровав пару легко, как подземника.
Джасин, сохранявший на лице улыбчивую маску жонглера, танцевал с богатыми высокородными женщинами, мужья которых, ничего не замечая, кучковались особняком. Но он то и дело посматривал на сцену, вонзая взглядом в сердце Рожера сосульки.
Рожер позволял себе улыбаться в ответ. Месть была далека от завершения, и, хотя он не знал, каким станет его следующий шаг, Джасин покамест страдал от унижения ежедневно, и это приводило Рожера в щенячий восторг.
Но затем Джасин начал подчеркнуто смотреть на Гареда и Эмелию, а после снова на Рожера, уже с широченной улыбкой.
«Он знает».
Конечно, он знал. Если обстоятельства не изменились со времен Аррика, то постоянный доступ в королевский бордель входил в число привилегий герольда. Джасин не только знал, что Эмелия была шлюхой по имени Розаль, – впору было поставить солнце против клатов, что и сам прибегал к ее услугам.
И Рожер не мог побиться об заклад, что герольд сохранит секрет.
Арейн и министр Джансон ждали в саду, когда прибыли Лиша и Тамос. Горело несколько фонарей, но тени были густы и зловещи. Несмотря на доверие к матери-герцогине, Лиша надела меченые очки и всмотрелась во тьму, выискивая скрытых врагов.
– Что ж, все это очень таинственно, – заявила она. – Есть ли у нас причина покинуть бал последней ночью Тамоса в Энджирсе?
– Есть, и весьма веская, – отозвалась Арейн. – Я хочу познакомить вас с моим тайным оружием, а внутри это вряд ли получится. От мальчика несет хуже, чем от ночного горшка.
