– Были ли какие-нибудь мужчины свидетелями события? – осведомился Ашан, когда гул стих. Он так и не спросил самих женщин и, скорее всего, не собирался.
Джайан в очередной раз поклонился:
– Андрах, мужья этих женщин ждут снаружи и молят выслушать их перед принятием решения.
Ашан кивнул, и мужчин ввели. Все носили черное, хотя по виду и экипировке не выглядели достойными воинами. Их ауры цвели гневом, стыдом и благоговением перед величием трона. Один особенно обезумел и еле сдерживался от свершения насилия – жажда мести расходилась от него, как смрад.
Вдовец. Инэвера чуть шевельнулась на своем ложе. «Следи за ним», – сказали ее пальцы.
«Я вижу его, Дамаджах». Рука Ашии была опущена, ответом стал шепот ловких пальцев.
– Святой андрах, эти женщины убили мою жену, – заявил удрученный воин. – Без их дурного влияния моя Чаббавах не ослушалась бы меня и не поступила бы так глупо. Я требую возместить мою потерю их жизнями.
– Ложь! – крикнул другой мужчина. Он указал на свою жену, избитую даль’тинг. – После того как стряслась беда, моя жена поспешила ко мне и объяснила, что Чаббавах была зачинщицей и принуждала остальных. Я сожалею об утрате, которую понес мой брат по копью, но он не имеет права требовать отмщения за собственную несостоятельность как мужа.
Вдовец повернулся, врезал ему, и какое-то время оба обменивались ударами. Ахман не терпел насилия при дворе, но никто из присутствующих, даже Ашан, не были расположены остановить их, пока второй мужчина не уложил вдовца на пол, заключив его в болезненный захват.
Ашан громко хлопнул в ладоши:
– Довод убедителен. Эверам не отдал бы победу лжецу.
Инэвера сделала вдох. Не лжецу. Всего лишь воину, который избил жену.
Второй мужчина поклонился.
– Я прошу святого андраха вернуть этих женщин для наказания нам, законным мужьям. Клянусь Эверамом, что впредь они не посрамят ни семей, ни племени, ни твоего трона.
Ашан откинулся на троне, сложил пальцы домиком и уставился на женщин. Ашия привела убедительные аргументы, но Инэвера прочла в глазах нового андраха отказ. При первой же возможности Ашан отнимет копья у всех шарум’тинг, включая Ашию.
«Ей надо было сначала привести женщин ко мне», – подумала Инэвера. Но может быть, это тоже воля Эверама.
Жизнь в северном краю, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин, показала женщинам красийским, что их существованию под мужниной пятой есть альтернатива. Земплепашцы не смогли выстоять против красийских копий, но в Дневной войне ударили в самое сердце врага. Все больше и больше женщин будут претендовать на то, что им причитается, и рано или поздно священнослужителям дадут бой.
Инэвере не хотелось прилюдного господства над Ашаном в его первый день на Троне черепов, но если андрах не воспримет ее доводы – значит сам виноват.
Она открыла рот, но не успела ничего сказать, так как Асом звучно откашлялся и заговорил. Его голос разнесся по всему залу:
– Моя достопочтенная жена права.
Изумленный Ашан обмяк лицом, и даже Инэвера опешила, когда Асом сошел с постамента на пол: ведь ранее юноша яростно противился появлению шарум’тинг и возвышению своей жены и кузины.
– Да, мой достопочтенный отец сказал, что на алагай’шарак надо брать демонов, – признал Асом, – но что такое алагай’шарак в действительности? Буквально это означает «война с демонами», а война – не ритуал. Алагай превратили в своих врагов все человечество, мужчин и женщин. Любое сражение с ними – алагай’шарак.
Джайан фыркнул:
– Позвольте моему брату-дама и дальше не понимать, что такое война.
Не следовало бросать такие слова при дворе, где господствовало духовенство, – еще одно доказательство склонности Джайана говорить, не подумав. Ашан и все дамаджи обратили к нему гневные взгляды.
Ашан наконец пришел в себя и зарокотал так же гулко, как только что разговаривал с дочерью:
– Ты забываешь свое место, шарум ка. Ты служишь по воле белого.
Джайан побледнел, и в его ауре расцвел гнев. Рука стиснула копье, и будь он хоть чуть глупее, пустил бы его в ход, рискуя ввергнуть всю Красию в гражданскую войну.
Асому хватило ума сохранить маску спокойствия, но это не спасло его от мрачного взгляда Ашана.
– Теперь о тебе, най’андрах. Не ты ли недавно ожесточенно возражал против того, чтобы женщины взялись за копья?
Асом поклонился:
– Это так, дядя. Я говорил с пылом и убежденностью. Но я заблуждался, и мой достопочтенный отец был прав, оставив без внимания мои доводы.
Он повернулся и окинул взором зал.
– Близится Шарак Ка! – прогремел он. – Так сказали и Избавитель, и Дамаджах. Тем не менее мы остаемся разделенными и выдвигаем мелочные доводы, споря, кому дозволить сражаться, а кого оставить праздно стоять в стороне. Но я говорю, что, когда Избавитель вернется, а все армии Най будут наступать ему на пятки, начнется великая битва, в которой на всех хватит почета и славы. Мы все, как один, должны быть готовы к бою.
Он указал на Ашию:
– Да, я возражал против того, чтобы жена взялась за копье. Но она не принесла нам ничего позорного, только честь и славу. Сотни людей обязаны жизнью ей и ее сестрам по копью. Они несут на поле брани честь Дамаджах, проверенные ее покровительством. Они возвышают нас всех. Женщины придают нам сил. Избавителю это было понятно. Всем, кто имеет волю участвовать в Шарак Ка, необходимо разрешить стоять в ночи.
Он умолк, и Асукаджи выступил вперед так плавно, будто отрепетировав. Эти двое всегда первыми поддерживали друг друга.
Ашан покачал головой:
– О Эверам, еще и ты, только не это.
Асукаджи указал на шарумов-мужей:
– Что скрывают эти люди, коль скоро боятся свидетельских показаний своих жен, если те возвысятся? Быть может, угроза этого сделает некоторых мудрее. Женщины сразились с алагай. Если падут наши стены, они окажутся последними, кто защитит наших детей. Почему у них нет прав при таком бремени?
– В самом деле, – подала голос Инэвера, прежде чем кто-либо из стариков успел сформулировать отповедь. Она улыбнулась. – Вы, мужчины, спорите, как будто вам выбирать, но Избавитель отдал шарум’тинг мне, и я решаю, кого возвысить, а кого – нет.
Фальшь в недовольстве Ашана изобличило облегчение в его ауре – Инэвера разделила ответственность за решение, которое обеспечит ему врагов независимо от того, как он будет править.
– Умшала, – подала она знак своей сестре-жене, дамаджи’тинг от племени Ханджин. – Предскажи им.
Дамаджи округлили глаза. Предсказания – дело тайное. Дама’тинг держали свою магию в секрете, и не без веских оснований. Но нужно было напомнить мужчинам, что речь идет о большем, нежели просто политика. О том, что направлять их должна воля Эверама, а не мелкие личные потребности.
