– Ступайте, – пригласил их Джардир. – Разбирайтесь. Найдите оружие по себе. Мы не уйдем до захода солнца. У вас есть несколько часов. Проведите их с толком. От вашего выбора может зависеть судьба человечества.
Воины кивнули и благоговейно шагнули в помещение. Сперва нерешительно, затем увереннее они принялись взвешивать оружие в руках и проверять балансировку. Шанджат раскрутил копье в замысловатом приеме шарукина, а Шанвах проделывала то же со всеми щитами, пока не нашла подходящий.
– А где другие комнаты? – спросил Джардир. – Я хочу отдохнуть и подкрепиться.
– Я обзавелся только одной, – пожал плечами Пар’чин. – Наведывался часто, спал мало. Боюсь, перин для вашей милости не найдется.
Он указал на верстак, возле которого лежали в скатке коврики. Джардир мгновенно узнал сверток, хотя со времен шараджа прошло много лет.
Вспыхнуло воспоминание: они с Аббаном свернулись калачиком на жестком грязном полу под тощим одеялом, которого даже не хватало на двоих. Джардир вспомнил о скорбном выборе между озябшими плечами и холодными ногами. Ему повезло, что рядом был Аббан и они могли удерживать тепло. Других мальчиков заставляли спать в одиночестве или соглашаться на цену, которую старшие запрашивали в обмен на партнерство. Джардир засыпал, дрожа и прислушиваясь к их сдавленным стонам.
Сколько лет он не спал среди такого убожества? Пар’чин же – годами, живя анахоретом и занимаясь только своим святым делом: изготовляя оружие днем и истребляя алагай в ночи.
«Не все землепашцы слабаки», – напомнил он себе.
– Могу попробовать изловить гуся, если тебе нужна пуховая подушка, – предложила Ренна в ответ на молчание, в котором он взирал на скатку. Пар’чин рассмеялся.
Наглецы.
Джардир принял оскорбление, проглотив желание дать отпор. Оставив слова женщины без внимания, он повернулся к Пар’чину:
– Я живу во дворцах, потому что мне так подобает, Пар’чин, но, как учит нас в Эведжахе Каджи, настоящему воину…
– …нужны только хлеб, вода и копье, – закончил Пар’чин и пожал плечами. – Значит, я воин не настоящий. Всегда любил укрыться одеялом.
Джардир ответил смехом, значительно разрядив обстановку. Остальные также заметно расслабились.
– Я тоже, Пар’чин. Если доживу до написания Ахманджаха, добавлю в поговорку одеяло.
Он подошел к прохладному лестничному колодцу, прислонился к стене и опустился на землю. Они проехали верхом три дня, останавливаясь, лишь когда животные оказывались на пределе возможностей. Благодаря магии мустанги мчались ночами, но днем становились смертными, как все. Смежить веки на пару часов требовалось даже Джардиру.
Но сон не шел. Мысли роились, разум пытался осознать предстоящее. План Пар’чина отважен, а размах его замысла – больше, чем сама жизнь, но не были проработаны детали. Как в любой битве, можно спланировать первый удар и подготовить пути отступления, но дальше… инэвера.
Инэвера. Теперь бы ему пригодился ее совет. Он был бы рад даже ее проклятым костям. Все ли у нее в порядке? Поставила ли она Ашана андрахом, как они условились на случай его поражения? Или дамаджи уже убили ее и всех его сыновей? Или Джайан убил Асома и захватил власть? Не ведет ли сию секунду его народ гражданскую войну?
Он наблюдал за воинами, одновременно гадая об участи всех любимых. Возможно, с ним Шанджат и Шанвах в большей безопасности.
Отец и дочь уже выбрали копья, щиты и ножи – оружие знакомое настолько, что служило продолжением руки. Сейчас они с любопытством изучали луки.
В Красии оружие дальнего боя не то чтобы считалось постыдным, но убийство алагай с дистанции было деянием не столь доблестным, как борьба с ними на расстоянии копья, да и луки всяко не брали демонов, пока не появились боевые метки. Они вышли из употребления, и стрельба осталась пережитком в воинской подготовке. В своем обычае ее сохранили только мехндинги, которые обслуживали пращи и скорпионы на стенах Копья Пустыни, а теперь специализировались в стрельбе из коротких луков, часто – верхом.
Но Шанджат и Шанвах были из племени Каджи, а не мехндингами, и длинные луки северян мало походили на своих южных родичей. Отец и дочь держали оружие неуклюже. Настолько, что заметил даже Пар’чин. Он взял полный стрел колчан и бросил Шанджату.
– Стреляй в меня, – приказал он, становясь у дальней стены.
Шанджат натянул тетиву, но глянул на Джардира.
– Делай, как говорят, – махнул он рукой.
Стрела, даже попади она в цель, навряд ли нанесла бы серьезное увечье Пар’чину, а судя по тому, как напряженно держал оружие Шанджат, попадание маловероятно.
Шанджат выстрелил и промахнулся более чем на фут.
– Воин, я-то стою на месте! – крикнул Пар’чин. – Алагай не будут такими задумчивыми!
Шанджат протянул руку, и дочь вложила в нее новую стрелу.
– Хватит стоять столбом, чтоб тебя, – стреляй! – Пар’чин похлопал по крупной нагрудной метке.
Шанджат выстрелил еще раз, на сей раз промахнувшись на дюймы.
– Давай! Сын-свиноед хаффита и то бьет точнее!
Шанджат зарычал и подвел к щеке очередную стрелу. Теперь он пристрелялся, и следующий выстрел поразил бы Пар’чина в плечо, не поймай тот древко в воздухе, как слепня.
– Жалкое зрелище, – буркнул Пар’чин, воздев стрелу. Он обратил взгляд на Шанвах. – Твоя очередь.
Не успел он договорить, как Шанвах выстрелила. Джардир даже не заметил, когда она взяла лук.
Выстрел был меткий, и Пар’чин хватил ртом воздух, дематериализовавшись аккурат вовремя, чтобы избежать ранения. Стрела впилась позади него в стену.
Джардир впечатлился. Лук был в новинку даже ему, но Шанвах и ее сестер по копью тренировал Энкидо, который стал в Лабиринте легендой еще до рождения Джардира.
– Лучше, – признал Пар’чин, уплотнившись. – Но ты стреляешь прямо, как из короткого лука. Это хорошо в ближнем бою, но если выстрелишь по дуге, выйдет сильнее и дальше.
– Я ее научу, – сказала дживах Пар’чина.
Джардир ждал протеста, но Шанвах лишь кивнула.
– Теперь что касается тебя… – Пар’чин повернулся к Шанджату.
Тот бросил лук на землю:
– Мне ни к чему оружие для трусов. Хватит копья.
– До копий и кулаков, наверно, дойдет, – согласился Пар’чин, – но на кону стоит больше, чем твоя личная слава, Шанджат. Тебе придется стрелять, если хочешь защитить господина.
– Что же, мне за день это оружие освоить? – спросил Шанджат. – Я горд, Пар’чин, но не настолько самодоволен.
– Это незачем. – Пар’чин взял арбалет, ценившийся северянками. У того был деревянный ствол, окованный сталью, как лук, и спусковой механизм. Тетивой служила тонкая проволока.
Шанджат тоже узнал устройство.
