Рожер подкрепил аплодисменты пронзительным свистом. Даже Колив ударил копьем по щиту. Но затем указал им:
– С юга идут огненные демоны. С востока – лесные.
Рожер увидел приближавшихся подземников, еще достаточно далеких.
– Кендалл, опусти скрипку. Очередь Аманвах и Сиквах.
Аманвах подплыла к Сиквах, и ее голос, вознесшись, естественно влился в песнь незримости, сплетая песнь призывную.
Кендалл с гордой улыбкой приникла к Рожеру. Он ощутил, как забилось ее сердце, и вспыхнул. В эти дни ученица воспламеняла его без труда. Сейчас она была для него совершенно новой личностью.
– Скоро станешь не хуже меня, – сказал, не кривя душой, Рожер.
Кендалл чмокнула его в щеку:
– Лучше.
– Твои слова да Создателю в уши. Я иначе и не позволю.
Огненные демоны устремились вверх по холму, но не успели достичь вершины, как жены Рожера их соблазнили. Рожер хотел бы выразиться иначе, но не сумел. Подземники закружили вокруг Аманвах и Сиквах, издавая негромкие, ритмичные звуки, неприятно похожие на мурлыканье.
Купа лесных демонов подобралась ближе и рассредоточилась, беря вершину холма в кольцо. Колив присел, а Рожер и Кендалл сжали инструменты, приготовясь в мгновение ока их вскинуть.
Певицы взяли нотой ниже, Аманвах вела. Огненные демоны с шипением выгнули спины и выстроились по окружности в караул. Они продолжили шипеть на подступавших лесняг и плюнули в них огнем, когда те оказались в зоне поражения.
Бой вышел ожесточенным, но в итоге односторонним. Лесные демоны остерегались огненных, что не мешало уничтожать их при встрече. Огненные бестии могли причинять им вред и даже при случае убить, но прежде лесной сокрушал несколько из них.
Затем Сиквах вывела контрапункт к искушению и охватила песнью незримости новых союзников. Лесняги дико размахивали лапами, но верткие огненные демоны плясали, уклоняясь от неуклюжих ударов, и изрыгали огромные сгустки горящей слюны. Она прилипала, где падала, разгораясь столь яростным пламенем, что у Рожера перед глазами плыли пятна. Он согнул правую кисть, изувеченную с тех пор, как огненный демон откусил указательный и средний пальцы.
Вскоре свалился последний лесной демон, превратившийся в собственный погребальный костер и оставивший по себе обугленную труху.
– Словно на солнце вышел! – оценила Кендалл, рукоплеща.
– Ага, – громко ответил Рожер, – но я же сказал, что демонов легко натравить друг на друга.
Конечно, его жены совершили намного большее, но их, как и Кендалл, задачей было проверить пределы своих возможностей.
Аманвах улыбнулась ему, и Рожер понял, что не зря верил в нее. Беря октавы, она дотронулась до колье, и та же песня, которая только что побуждала демонов праздновать пляской победу, превратилась в хлыст, заставивший их опрометью рвануть на север. В той стороне примерно в миле от холма был холодный рыбный пруд. Меточное зрение обострило чувства Рожера, и он услышал плеск, когда в воду попрыгали огненные демоны; увидел, как поднимаются облака пара, знаменовавшие их гибель.
Над головой полыхнула магия, и Рожер, подняв глаза, увидел падающего воздушного демона. Тот рухнул в нескольких шагах с копьем Колива в груди. Копье при падении уцелело, подземник – нет.
Дозорный низко поклонился:
– Эверам прикоснулся ко всем вам, это правда. Но это не спасет, если утратите бдительность. У Эверама нет времени на глупцов, не почитающих могущество Най.
Рожер ожидал, что Аманвах осадит его за надменность. Но она чуть поклонилась – больше, чем он когда-либо видел от нее по отношению к простому воину.
– Ты говоришь мудро, дозорный, и мы слышим.
Колив склонился вновь:
– Я живу, чтобы служить, святая дочь.
Закрывшись у себя, Лиша разбирала загромоздившие стол бумаги. Снаружи Уонда отваживала посетителей – даже Джизелл и Дарси. Лиша была не в настроении с кем-либо видеться.
Послышался отчетливый стук Уонды, и Лиша вздохнула, гадая, кого же та сочла настолько важным, чтобы впустить.
– Входи, дорогуша.
Уонда сунулась в дверь:
– Простите, госпожа…
Лиша не оторвалась от бумаг, водя пером, по мере того как помечала, подписывала и снабжала текст комментариями.
– Уонда, мне некогда – разве что кто-нибудь умирает. Договорись о приеме.
– Да, но я как раз о нем, – сказала Уонда. – Вы просили позвать вас на закате. Собирались проверить вечером меченых детей.
– Не может быть, чтобы уже сумерки… – начала Лиша, но посмотрела в окно на темневшее небо и убедилась, что так и есть. Да и в кабинете успело стемнеть, и она, сама того не сознавая, напрягала глаза.
Лиша взглянула на едва тронутую стопку бумаг и подавила желание расплакаться. С приближением солнцестояния сумерки наступали все раньше, делая ее задачи все менее выполнимыми. Ночь была злом, сокрушавшим ее. В летнее новолуние они едва не погибли. Жители Лощины гибли ежеминутно, и все графство держалось на передышках, которые предоставлял рассвет, – с его наступлением укреплялись заново. Что их ждет, если князья подземников вернутся, когда тьма будет длиться в полтора раза дольше, а дневного света хватит на жалкие часы?
– А Стела завалила лесного демона! – рассказывала Уонда, пока карета Лиши катила домой. Раньше они пешком шли милю от дома до лечебницы, но теперь Лише не давали прохода. Слишком много доброжелателей, просителей и советчиков.
– Создатель, вы бы это видели! – продолжала Уонда. – Отродье мечется и пинается, так что впору надвое развалиться, а сзади Стела, спокойная как бревно, – ждет своего часа. Сломала ему хребет, когда нащупала.
– А? – встрепенулась Лиша. – Что она сделала?
– Я говорю минут десять, а вы ничего не слышите, да?
– Прости, дорогуша, – мотнула головой Лиша.
Уонда взглянула на нее, прищурившись:
– Госпожа, когда вы последний раз спали?
Лиша пожала плечами:
– Прошлой ночью, несколько часов.
– Три, – сказала Уонда. – Я считала. Этого мало, госпожа. Вы сами знаете. Особенно при…
– При чем? – осведомилась Лиша. Они были одни, в карете Лиши, расписанной метками, заглушавшими звук.
Уонда побледнела:
– При… я хочу сказать…
– Выкладывай, Уонда, – прикрикнула Лиша.
