Насколько же правильно утверждение, что ключи от проливов всегда находились ни в чьих иных руках, кроме английских, ясно видно из того, что после войны Англия, как нам уже известно, обеспечила себе господство над проливами международными соглашениями, установившими самый невыгодный и опасный для России режим в проливах.
Таким образом, наши государственные деятели, приняв точку зрения, что «ключи от проливов находятся в Берлине», проявили перед войной непростительную недальновидность и неосведомленность в области истории наших отношений с Англией.
Но помимо политической недальновидности в этом вопросе, наши руководители проявили в нем и чисто военную недальновидность, ибо они не учли того громадного влияния на исход войны, какое должна была бы иметь свобода наших морских сообщений с внешним миром через проливы во время самой войны.
Между тем перед 1-й мировой войной в составе Морского Генерального штаба была группа лиц, которые считали, что мы всё же должны вести подготовку к завладению Босфором во время предстоящей войны с Германией.
Группа этих лиц во главе с начальниками Черноморского и исторического отделений капитанами 2-го ранга Каськовым и Квашниным-Самариным считала, что в случае войны с Германией мы должны силой завладеть Босфором, чтобы поставить Англию перед совершившимся фактом и на будущей мирной конференции закрепить за собой проливы по праву «beati possidentis (блаженны имущие)»; при этом ими выдвигались совершенно справедливые соображения, что война с Германией даст нам исключительно благоприятную обстановку для завладения проливами, которая в будущем, вероятно, больше не повторится, ибо, имея Англию в этой войне на своей стороне, мы, при завладении Босфором, не встретимся с открытым вооруженным сопротивлением ее грозной для нас морской силы, как это в прошлом постоянно бывало.
Несмотря на то что эта группа, опираясь на неопровержимые исторические данные, всеми способами старалась провести свою правильную точку зрения, ей всё же не удалось изменить сложившуюся в руководящих кругах Морского Генерального штаба стратегическую идеологию, вытекающую из воспринятой ими идеи «о ключах от проливов в Берлине».
Однако не следует при этом упускать из виду, что даже если бы в Морском Генеральном штабе и восторжествовала точка зрения этой группы лиц, Главное управление Генерального штаба, за которым оставалось решающее слово в деле подготовки к войне с Германией и которое решительно требовало сосредоточения всех усилий морской подготовки на Балтийском море, — категорически воспротивилось бы проведению этой точки зрения в исполнение.
Отрицательное отношение нашего сухопутного Генерального штаба к Босфорской операции, помимо ошибочного соображения «о ключах от Босфора в Берлине», основывалось на некоторых других соображениях, оказавшихся впоследствии также ошибочными.
Во-первых, руководители нашего сухопутного Генерального штаба держались перед 1-й мировой войной уже отжившего строго догматического требования о безусловном сосредоточении максимума сил на главном театре военных действий, в связи со строжайшей экономией при выделении сил для второстепенных операций; причисляя к таковым Босфорскую операцию, они ошибочно полагали, что выделение для этой операции необходимых десантных войск ослабило бы «без всякой пользы» наши силы на главном театре войны, где для успешной борьбы с таким грозным противником, каким была Германия, ни один батальон не мог бы быть лишним.
С другой стороны, Генеральный штаб не усматривал никакой непосредственной помощи операциям армии на главном театре войны от завладения Босфором, то есть от обеспечения наших морских сообщений для подвоза боевых припасов из-за границы, ибо, придерживаясь распространенного ошибочного мнения о непродолжительности грядущей войны, считал, что она будет закончена с теми боевыми запасами, которые окажутся в наличии при ее начале.
Вместе с тем после войны с Японией наши сухопутные собратья потеряли доверие к боеспособности флота и, не отдавая себе отчета в последовавшем затем громадном прогрессе его в этом отношении, считали весьма рискованным вверить ему судьбу десантных войск для Босфорской операции.
Но и помимо всех этих ошибочных соображений, нельзя не указать на то, что наш сухопутный Генеральный штаб, при недостаточной широте взглядов и при не вполне ясном понимании национально-государственных задач России, был всецело во власти «континентальной» идеологии, так что широкие морские проблемы России были ему чужды и на связанные с их решением морские операции он смотрел более чем скептически.
Чтобы иметь полное представление о положении перед войной вопроса о завладении Босфором, необходимо еще знать, как к нему относился Государь.
Как известно, в начале царствования императора Николая II безответственная и корыстолюбивая группа лиц внушила ему идею, что вследствие значительных сопротивлений, на которые неизменно наталкивается решение нашей национальной проблемы о проливах, следует искать обеспечения наших морских сообщений с внешним миром не на Черном море, а на Тихом океане. Вследствие этого наша политика в конце прошлого столетия была направлена на Дальний Восток, и главное внимание Государя было поглощено делами этой дальней нашей окраины, а проблема Черного моря исчезла из его поля зрения.
После катастрофы в войне с Японией и ослабления нашей военной мощи невозможно, конечно, было и думать о решении столь трудной проблемы, каковой была проблема о проливах, тем более что надвигалась угроза со стороны Германии, борьба с которой должна была бы потребовать сосредоточения против нее всех наших сил. Под влиянием опасности со стороны Германии и настоятельных требований нашей союзницы Франции о сосредоточении всех наших сил для борьбы с общим врагом, Государь воспринял точку зрения нашего Генерального штаба о том, что «ключи от проливов находятся в Берлине», и утвердил разработанный Главным управлением Генерального штаба план войны с Германией, в котором не было отведено никакого места подготовке к Босфорской операции.
Таким образом, мы вступили в 1-ю мировую войну со всех точек зрения — политической, общественной, военной и морской — совершенно неподготовленными к завладению проливами, то есть к решению той нашей главной национальной проблемы, от которой, как само течение военных действий показало, зависел исход войны и дальнейшие судьбы нашего отечества.
* * *
Вскоре после начала военных действий русское правительство, как известно, было вынуждено поставить целью войны решение вопроса о проливах.
Вынеся из переговоров с нашими союзниками по этому вопросу впечатление об их неискренности и наученный опытом более чем странных обстоятельств, при которых Англия, тайно от нас, предприняла и вела Дарданелльскую операцию, министр иностранных дел С.Д. Сазонов пришел к убеждению о необходимости прочно обеспечить решение этого вопроса фактом «beati possidentes (блаженны имущие)». Вследствие этого он обратился к верховному командованию, в компетенцию коего этот вопрос после начала войны перешел, с представлением о необходимости завладеть Босфором и это требование неоднократно и настойчиво повторял.
