Можно было бы лишь подивиться бездействию Аэция в то время, когда Аттила открыто готовился форсировать Рейн, если не знать, что он сам тогда затевал.
Пока воины Аттилы рубили вековые дубы в Герцинском лесу и строили мосты через Рейн, а также, для большей уверенности, разных размеров барки, Аэций гостил в Оверни у своего старого боевого друга Флавия Марцелла Авита.
Авит успел сделать и неплохую гражданскую карьеру. Будучи префектом претория Галлии, он сумел заключить между Римом и вестготами союз, которому последние противились долгое время. Префект при этом остался почитаемым другом вестготов и их короля Теодориха. Отойдя от дел державных, он счастливо проводил время в своей роскошной овернской усадьбе, доставшейся от отца — богатейшего галла. Авита занимали только поэзия и цветоводство. Его дочь Папиллия вышла замуж за поэта и историка Сидония Аполлинария, который ее очень любил и воспел в своем «Панегирике».
Авит был тронут визитом патриция. Он легко разгадал замысел друга. Аэций хотел убедить Теодориха выступить против Аттилы, но сам никогда не смог бы этого добиться.
Теодорих всегда был верен Риму, но когда к нему недавно прибыл посланец Валентиниана, он сухо ответил ему: «Римляне были столь неуклюжи, что навлекли на себя грозу. Так пусть же они сами и справятся с ней!»
Только Авит мог переубедить Теодориха, внушив ему, что Аттила стремится нейтрализовать его, чтобы затем изгнать, как только доберется до Аквитании.
Человек долга, Авит был польщен и принял предложение. Он полностью оправдал все надежды — Теодорих сам встал во главе войска вестготов. Как писал Сидоний Аполлинарий в своем «Панегирике»: «Отряды воинов в шкурах строились под звуки римского горна».
Авит помог также привлечь под знамена Аэция войска багаудов, несмотря на твердое убеждение, что по окончании войны они снова возьмутся за старое. Проводив обрадованного и полного признательности гостя, Авит облегченно вздохнул. Этот почтенный и уважаемый человек не сомневался, что теперь его карьера достойно завершена. Знал бы он, что после поражения гуннов снова станет префектом Галлии, примет из рук императора Максима Петрония верховную власть над Галлией, будет провозглашен императором Западной Римской империи, отречется от престола после четырнадцати месяцев правления, когда романо-готский полководец Рицимер предпочтет Майориана, добьется назначения епископом в Италию, проведет в этой стране некоторое время и затем вернется домой, чтобы в уединении, в достатке и покое провести остаток дней в своей великолепной овернской усадьбе.
Ну а пока что Аэций разыграл блестящую партию: Теодорих во главе вестготов перешел на его сторону, а багауды на время становятся союзниками римлян, чтобы преградить дорогу Аттиле! Добиться этого было невозможно, пока общая угроза не стала очевидной.
Аттила переправился через Рейн, форсированным маршем вышел к Триру, который Цезарь называл «вторым Римом», и разграбил его.
Эдекон и остгот Теодемир пересекли границу Гельвеции и двинулись в направлении Страсбурга. По пути их атаковали бургунды Гондиока, теперь преданного союзника Аэция. Бургунды были обращены в бегство, смяли и увлекли за собой подошедших на помощь франков — по Фредегару, именно тогда юный Хильдерик с матерью и были пленены гуннами, а затем спасены храбрым Виомадом!
Эдекон и Теодемир разрушили Аугст (Базель), Виндониссу (Виндиш) и Аргентуарию (Кольмар), и их авангарды уже подходили к воротам Безансона. Орест с гепидом Ардарихом захватил Страсбург, Шпейер, Вормс и Майнц. Онегез, Скотта и Вааст овладели Тонгром, а затем Аррасом. Однако, пока недисциплинированные армии варваров растекались по своему усмотрению в направлениях Реймса, Крейля, Амьена, Бове, Руана и даже Кана, грабя и разоряя все на своем пути, Аттила, разбивший свой лагерь где-то под Триром или Люксембургом, испытывал тревогу от своих успехов и их последствий.
Обладать гигантской армией, конечно, превосходно, и успешное начало кампании тому лучшее доказательство. Но можно ли действительно назвать ее армией или даже объединенными войсками? Даже лучшие из полководцев Аттилы не могли удержаться от рискованных авантюр. Войска разбредались во всех направлениях, не подчиняясь единому плану действий. Дикость часто брала верх над стратегическим мышлением. Повсюду царил грабеж. Но если его ограничить, не охладит ли это воинственный пыл? Аттила призвал к себе Эдекона, Онегеза и Ардариха и поделился с ними своими опасениями. Результат не замедлил сказаться: Ардариху удалось остановить один из своих диких отрядов, который неизбежно был бы изрублен под стенами Реймса.
Драматична судьба Бича Божия. Играя роль Дикаря, Безжалостного, Воплощения ужаса, он не мог хотя бы иногда проявить себя Миротворцем, Дипломатом или Освободителем. В бесчисленных походах армия гуннов показала себя едва ли не самой организованной и дисциплинированной. Ее стратегия была наиболее верной, командование — авторитетным, иерархия — самой четкой. Сравниться с ней могли только гепиды и остготы, усвоившие некоторые основы стратегии. Однако отсутствие общих войсковых учений, так называемых «больших маневров», не позволяло обеспечить должный уровень взаимодействия. Так, была отмечена слабая координация действий конницы гуннов, самой подвижной из всех, и тяжелой пехоты гепидов, наиболее защищенной из всех. Риск потери управления был велик даже при наступлении, и еще больше возрастал при выполнении маневра или отступлении. Разброд и неразбериха в когортах, когда каждый действовал по своему усмотрению, если не сказать — думал только о своей шкуре, были тем более опасны, что войска выходили из подчинения центральному командованию и начинали сражаться, следуя своим традиционным племенным тактическим приемам и нисколько уже не заботясь о соседях и конечном исходе сражения.
Бич Божий не стал воином, повергающим в трепет, ставшим во главе стройных, смертоносных, бесстрашных и бесстрастных демонов, безразлично поражающих все на своем пути, как это представлялось по Апокалипсису. Картина нашествия должна была выглядеть еще более бесчеловечной, более механической, более впечатляющей и намного более безжалостной.
Аттила понимал это и все чаще задумывался, сможет ли своевременно подготовиться. Своевременно — значит, до начала ожидаемого им контрнаступления многочисленных римских легионов и союзников-федератов под энергичным управлением Аэция.
Он поделился собственными соображениями с полководцами и военачальниками своей армии, которых ему удалось собрать на совет, приложив при этом все усилия к тому, чтобы его страхи не передались им в полной мере.
Эдекону поручалось привести в порядок катапульты и баллисты, что в разгар войны было непростой задачей. Другие вожди должны были сгруппировать свои войска на отведенных им рубежах: Мец — Бар-ле-Дюк, Лангр — Шатильон-на-Сене и Реймс — Шалон-на-Марне.
Во все концы были посланы эмиссары на поиск разбредшихся когорт. Предстояло убедить вождей направиться к пункту общего сбора, не задев их тщеславия и индивидуализма. Небольшие лагеря, оставляемые на захваченных землях, обозначали успех наступления того или иного отряда.
