— Кореец в зале.
Долли мигом вскочила на ноги и через минуту подобострастно стояла у столика Паши. Тот сидел, закинув ногу на ногу, важно развалившись на стуле.
— Ты хотела меня видеть? Зачем?
— Откуда знаешь? — вытаращила она и без того огромные глаза.
— Радисты сообщили, — ухмыльнулся Паша. — Портрет твой нарисовали, ты ж у нас дама видная, приметная. Я и догадался, кто ищет Пашу Корейца. Что нужно?
— Адвокат. Уголовник.
— Адвокаты-уголовники сидят по тюрьмам, — осклабился Паша.
— Ой, я не так выразилась. Адвокат, который уголовные дела ведет. Но хороший, самый лучший.
— А ты знаешь, сколько стоит лучший адвокат?
— Примерно. Я ж пока с ними дел не имела.
— Адвокат нужен тебе?
— Нине.
— Кому?! — Раскосые глаза Паши стали круглыми, как у лягушки.
— Ой, Паша… — разревелась Долли и плюхнулась на стул. — Нину посадили в тюрьму…
— Что ты несешь? А когда был суд?
— Не было суда, не было! — сотрясалась от рыданий Долли. — Ее вызвали к следователю, она пошла к нему, а он ее арестовал…
— А, — понял Паша. — Задержал. Тогда Нина не в тюрьме, а в камере предварительного заключения. Это не страшно. Долли, когда сажают в тюрьму, это надолго, а из ИВС или из СИЗО выходят.
— Правда? — просияла она. — Пашенька, помоги, а? Адвоката найти помоги.
— Ну, это Паша Кореец устроит. А что натворила Нина?
— Ничего, — дернулась она. Долли и не подумала посвящать Пашу в криминальные новости, в которых еще сама не разобралась. — Никто не знает, за что ее туда упекли.
— Завтра жду тебя в офисе в двенадцать дня.
Долли смотрела в спину Паши, который удалялся из кафе, как на спину божества. Гора с плеч свалилась, теперь можно делами заняться.
17
Долли попала не в офис, а словно в президентский дворец. Кругом все блестит, паркет скользкий, живые цветы в керамических горшках, мебель дорогая, секретарши… наверное, тоже дорогие. Стоило назвать себя, как Паше сообщили о ней, затем Долли пригласили в кабинет, где она сразу-то и не разглядела Пашу в конце длинного стола, сверкающего полировкой. Он такой маленький, а кабинет такой большой. В глаза бросился лишь мужчина с обликом министра, это и был адвокат.
— Адвокату, как гинекологу, — все, — сказал он грозно.
Долли после его ультиматума смутилась, мямлила и путала. В принципе рассказала то, что было известно до вчерашнего дня. Мишкины и свои догадки скрыла. Он адвокат? Ему платят? Вот пусть и выясняет подробности самостоятельно. А то, ишь, разважничался, через губу разговаривает, а смотрит на Долли, будто она не человек, а насекомое. После короткой беседы адвокат и Долли поехали в прокуратуру, надеясь застать там следователя, несмотря на субботний день. Долли осталась в машине. Через час он вернулся, уселся на сиденье и — ни слова, а достал сотовый телефон:
— Паша?.. Да, застал следака. Значит, так. По большому счету ее не за что держать на нарах, хотя улики есть, но хилые. Она задержана по подозрению… Убийство, Паша. — Долли громко ахнула, схватившись руками за грудь. Адвокат на нее никакого внимания. — Я же говорю: улики зыбкие, но следак отпускать не хочет… Предлагал. Не берет. Конечно, болван. Попробую вытащить ее через прокурора. Он, правда, скрылся на выходные в неизвестном направлении, но надеюсь его найти. Пока.
Адвокат завел машину, не взглянув на Долли, будто ее вообще не было. Ехали неизвестно куда. Долли при таких спесивых людях теряется. Она робко спросила:
— А свидание можно устроить с Ниной?
— Вряд ли.
— А передачу передать? Она же там голодная.
— Попробуем.
Вместе с передачей — апельсины и разрешенные продукты — Нина получила несколько листов из дневника Валентины, в которые подпольщица Долли аккуратно завернула еду. Нина отдала Зине продукты, под причмокивания сокамерницы занялась чтением…
Жизнь удивительна в своем многообразии. Я это знала, ведь так все говорят, но еще недавно так не думала. Я находилась в каком-то замкнутом мирке. Как его назвать? Тюрьма, клетка? Не то. Я находилась в запаянной колбе, где нечем дышать. Что может привлечь в том однообразии, которое меня окружает? Правильный муж с задатками занудливого счетовода? Его родня? Свекровь — та просто сладкая гадюка, отец мужа — неизвестный природе хищник с порочными глазами, которые постоянно прячет. Мои предки всем довольны. А друзья? Ну, друзей мужа я почти всех перепробовала, но только из провокационных соображений. Мерзавцы. Они мне осточертели. Подруги? Ошалеть можно от одних и тех же тем: сколько карат в кольце, куда поехать отдохнуть, потому что безделье зверски утомило, нечего надеть из вагона шмоток, где отыскать бесплатную домработницу. Каждая ноет, что муж мало зарабатывает, что стыдно садиться в старый «Мерседес». Колба! Но я вырвалась из колбы! Я встретилась с В. у нас дома. Он намеревался «заняться любовью». Чудак! Думает, я ненасытная кошка. Да если бы мне нужен был только секс, я бы удовлетворилась Глебом. Мы выпили вина, его это подогрело. Но я предложила посмотреть забавный сюжет. Когда он увидел себя и меня на экране, его глаз задергался. Он спросил, зачем я записала. И вот тут я поставила условие: он мне две тысячи баксов, а я отдаю ему кассету, если он откажется, я отдам кассету его жене. Сексом ему больше не хотелось заниматься, он стыдил меня. Это он-то! Но второй этап, когда понял, что я говорю серьезно, принес мне потрясающее удовлетворение. Что там секс! Это было нечто. Он кинулся забрать кассету. Я предупредила, что копия у меня есть. В ярости он хотел поколотить меня, а я расхохоталась в ответ: «Если тронешь хоть пальцем, я не возьму денег из вредности, а кассета попадет в руки не только жене. Я отдам ее на местные телевизионные каналы». Он не поверил, сказал, что Глеб убьет меня. Я снова расхохоталась, мне же плевать на всех, на Глеба тоже. В. заплакал. Фу! Как это было отвратительно. Но я получала наслаждение, какого давно не было в моей унылости. Ему не хотелось отдавать деньги и не хотелось, чтобы его увидел народ, а вот гадить потихоньку очень хотелось. Он бы прикончил меня с большим удовольствием — я видела это в его глазах, полных ненависти, — но по натуре-то он трус. Это на людях В. такой порядочный, такой честный, такой умный и смелый! Он рассчитывал на бесплатный сыр. Глупенький мышонок попался. В конце концов, он обозвал меня сукой и шлюхой, сказал, что даст деньги. И отдал. Теперь не знаю, куда их деть. Пожалуй, спрячу на черный день…
— Нин, ты скоро? — спросила Зина, уплетая еду от Дольки.
— Сейчас. Это письмо от подруги. Ты ешь, ешь…
Она не могла оторваться от чтения, потому что чувствовала, что дело идет к финалу. Нина не надеялась получить точный ответ — кто убил Валентину. Даже ведя дневник на английском языке, жена Глеба не называла конкретных имен, кроме мужа. Видимо, поначалу она действительно любила Глеба, писать полностью его имя ей доставляло удовольствие. А потом ненавидела с той же страстью, что и любила, посему его имя стало для нее неким символом ненависти. Страницы уже не пестрели красочными описаниями сексуальных игр, значит, Валентине это было неинтересно. Зато теперь стало ясно, что у кого-то были веские причины уничтожить ее, ведь такие «шуточки» вряд ли кто способен простить. Нина вернулась к записям…
