— Я же просил тебя не затрагивать эту тему, — раздраженно бросил Глеб, выруливая на проезжую часть дороги. — Неужели было трудно умолчать?
— Прости, меня завела твоя мама. — И Нина виновато опустила голову, пряча негодующие глаза. — Почему она так не любит меня? Я подумала, что, увидев внука, она станет добрее. Ошиблась. И в твоем отце, и в твоей матери.
— Они будут на седьмом небе от счастья, когда получат доказательства, что это их внук. Я собирался сначала…
— Сделать анализ! — вспыхнула Нина. — Ни за что! Пусть не признают Славку, мне чихать. Никаких анализов не будет. Знаешь, некоторые чужих детей любят как родных.
— Не усложняй все, — рассердился Глеб. — Мне не нужны проблемы с родителями, пойми это. Внук — их мечта, наследник… Чужого ребенка они не признают и не примут, а обман не простят.
— А ты? Для тебя это очень важно?
— Нина, хватит толочь воду в ступе.
Что ж, поход в гости нельзя назвать бесполезным. Сегодня она узнала истинного Глеба — исполнительного сына, который боится родительского гнева. И не только это. Он эгоист, за самодостаточностью Нина не разглядела самодовольства; чванство и гонор принимала за капризы и строгость. Годы, годы заблуждалась на его счет. Понадобилось всего две с половиной недели, чтобы многое уразуметь. А главное, случись подобная история с Ниной, она бы осталась в одиночестве, уж Глеб не кинулся бы ей на помощь. В довершение ко всему он подозревается в убийстве. Обидно, она была глухой и слепой. Нина послала бы его прямо сейчас далеко-далеко, да нельзя. Она должна выяснить, кто убил Валентину, Леню и Роберта. И выяснит, потому что этот человек опасен для нее. Какую же интригу Глеб плетет сейчас, если без соизволения мамы и папы шагу не решается ступить? Неужто они разрешили ему жениться на презренной кухарке? Тогда логически вытекает следующий вопрос: если, не желая этого, дали согласие на женитьбу, что они все затеяли? Черт, а положение безвыходное: Славку не привезешь им.
Долли, увидев, что Нина благополучно вошла в дом, а Глеб укатил на броневике, сказала Мише:
— Вези меня домой. Сегодня обошлось.
— Ну, девчонки, заигрались вы в шпионов, — пробормотал Миша, разворачивая машину. — Морды бы набить тем, кто вас использует.
— Вот пойди и набей морду следователю. Это он сговорился с Ниной. Все шептались, от меня таились, будто догадаться нельзя, о чем договариваются.
— Поговорю и со следователем, — пообещал он.
31
— М-да, накрутили… — высказался Рыков утром. Они снова встречались на нейтральной территории, а именно в парке на глухой аллее. — Одного не пойму, чего папа Глеба так въелся в ребенка? Зачем он ему так срочно понадобился?
— Богатство некому передать, — сказала Нина. — Глеб не слишком-то исправно занимается бизнесом, работает только под пинками папы и дяди. Печернины достигли всего, теперь им не хватает игрушки, которую они с энтузиазмом примутся портить. Еще я заметила, что наш внезапный альянс с Глебом родителям не нравится, но они вынуждены принять его.
— Допотопность какая-то, — вывел Рыков. — Так что будем делать?
— Откуда я знаю! Простите, Анатолий Трофимович, не понимаю, как это получается. Я настраиваюсь сносить унижения, поддакивать, а потом как бес какой толкает на необдуманные поступки. Стоит им проявить неприязнь ко мне, у меня срабатывает рефлекс ответного удара. Боюсь, будет мало пользы от моего участия в этом деле, хотя я хочу помочь.
— Теперь поздно об этом говорить, — вздохнул Рыков. — У нас времени до субботы четыре дня, так? А если показать им Славика? Мы успеем его подготовить.
— Вы с ума сошли?! — взвилась Нина. — Одной мне рисковать куда ни шло, но еще и ребенком… Нет, ни за что! Даже не уговаривайте.
— Да что с ним случится? Не съедят же его! Вы повезете мальчика, а часа через два-три за ним приедут и заберут. Попросите об этом кого-нибудь из друзей. Зато вы попадете на торжество. Им же важно посмотреть на него, увидеть кровинушку родную. Кстати, о крови! Согласитесь на анализ. Это повысит доверие к вам.
— Что вы несете! — взбеленилась Нина. — Слава — маленький ребенок, он проболтается, нечаянно проболтается. Его подвести к откровениям ничего не стоит.
— Не отходите от него ни на шаг, все и обойдется.
— Слушайте, вы! — закричала она, так как больше нечем было пронять следователя. — Вы бы отдали своего ребенка? Там будет убийца, вы, как никто, должны это понимать! Если он каким-то образом пронюхает… нас со Славкой найдете где-нибудь в лесу много месяцев спустя.
— Во-первых, мальчика не тронут в любом случае. Во-вторых, мы прилепим вам «жучок» и услышим все, что с вами произойдет. В-третьих, сначала попробуем Славу на роль вашего сына. Если у меня возникнут хотя бы мизерные сомнения, что он не справится, дадим отбой операции. Нина, надо лишь определить, кто из мужчин левша. Как только выясните, смывайтесь с дачи, мы будем ждать неподалеку.
— А дальше? Вы же не возьмете этого человека сразу? У вас же улик нет. Погодите, погодите… — Нина округлила глаза и смотрела на Рыкова, словно заметила нечто необычное в нем. — Вы случайно не спровоцировать его хотите? Поэтому меня толкаете в дом Глеба?
— Бог даст, до этого не дойдет, — успокоил ее Рыков.
Его слова не убедили Нину, а мнение, что из нее делают приманку, окрепло. Вот тебе и законник! Выходит, надеяться следует только на себя… От потрясения Нина едва могла говорить:
— И вам неважно, что вы рискуете моей жизнью и жизнью ребенка, за которого некому вступиться, потому что он ничей. Здорово, Анатолий Трофимович, у меня нет слов.
Он выслушал с флегматичным спокойствием, затем мягко заявил:
— Вы плохо обо мне думаете. Можете отказаться, но должен вам напомнить. Убийца знает, что вы читали дневник Валентины, знает, что вы искали кассеты. Не хотелось пугать вас раньше, но у меня есть основания думать, что он следил за вами, когда вы пошли на свидание с Робертом, поэтому опередил вас и убил его. Ваших показаний мало, чтобы взять того же Глеба…
— Но дневник из кабинета выкрал не он, — возразила Нина. — В ту ночь он находился у меня дома.
— Вы уверены? Он мог подсунуть вам снотворного, выйти и вернуться, пока вы спали. Да вы же сами, Нина, недавно рассуждали логически. И еще вчера согласны были брать его голыми руками. Что теперь-то случилось?
— Славка. Я боюсь, он продаст меня.
— Всего пару часов проведет мальчик с вами на даче, — уговаривал он. — Там никто вас не тронет, а вот за пределами дачи… вам не следует гулять. Подумайте, ведь вы на очереди. Неужели вам не хочется разоблачить этого человека?
— Глеба? Вы все же думаете, что это он?
— О своих подозрениях я говорил. Это левша. И необязательно это будет человек с именем на букву «К». Кстати, кассет, где Валентина занимается сексом с личностями на «К», нет. Мы изъяли у Роберта кассеты с другими людьми, допросили их, пообещав, что их похождения не выйдут за пределы прокуратуры. У всех есть алиби, к тому же они расплатились с Валентиной.
