— Договорились. Я не буду тебя убивать. Ты застрелишься сам. — Каретников достал из-за пояса «ТТ», протянул его Зубарю. — Только без глупостей.
Бандит взял пистолет, передернул затвор и заметил, как вылетел патрон. Значит, оружие было заряжено.
— А почему я должен стреляться?
— Потому что ты плохой человек. Тебе не место на этой земле.
— Не тебе меня судить.
— Ты себе сейчас сам судья.
Зубарь нажал на спуск, и пуля ударила в землю.
Но Слава даже глазом не моргнул.
— Все по-настоящему, — сказал он.
— Ну да. — Зубарь завороженно смотрел на пистолет.
Затворная рама после выстрела не замерла в крайнем заднем положении. Значит, патрон в стволе. Можно стрелять на поражение. В Славу. Тут всего-то и нужно повернуть ствол в его сторону и нажать на спуск. А стрелять он, конечно же, умел.
— Я не тороплюсь. — Каретников сел на корягу, уменьшив площадь поражения. — Можешь покаяться, даже вынести себе приговор.
— Да уж, каяться мне есть в чем, — сказал Зубарь.
— Много людей убил?
— Очень много.
— И Гулин это знает, да?
— Я его компаньона прикончил. Прямо у него на глазах.
— Жестоко.
— Думаешь, я виноват? Нет, это все Гулин. Он заказал, я исполнил.
— Он заказал своего компаньона?
— Обычная практика. Кто не успел, тот опоздал. Гулин жив, а Мурашов мертв.
— Да, главное успеть.
— И не опоздать.
Зубарь отскочил назад, развернулся лицом к Славе, направил на него ствол пистолета. Но не успел. И опоздал.
Каретников оказался быстрей. Бандитская пуля обошла его стороной. Зато сам он попал точно в лоб. Кто скажет, что это нечестно?
Глава 8
У проходной стоял милицейский «уазик». Дверцы открыты, за рулем водитель, еще один сотрудник патрульно-постовой службы развалился на заднем сиденье. Слава пожал плечами, глядя на машину. Наверное, Лазарев подсуетился, усилил охрану фабрики. Или его конкуренты что-то готовят.
В приемной у Лазарева находился охранник в униформе. Парень лет двадцати, кучерявый, с открытым лицом, широкоплечий, но еще салага. Тело вроде бы крепкое, а в глазах мякоть и полное отсутствие желания умирать за своего босса. Да по-другому и быть не должно. Это у бандитов кланы с жесткой круговой порукой и системой ответственности друг перед другом.
Лазарев стоял у окна в кабинете, увидел Славу, вроде и потянулся к нему, но сделал только шаг навстречу. Он очень надеялся на него, но порыв свой сдержал. Это же не абы кто, а владелец фабрики. Каретников для него ноль без палочки. И не зять, и не компаньон.
— Как там Лада? — первым делом спросил Слава.
— Вроде бы спала, когда я уезжал. Юля снотворного ей дала, она забылась.
— Что за снотворное? — осведомился парень и нахмурился.
— Феназепам, кажется.
— Тушим пожар бензином?
— Почему бензином?
— Потому что колеса. Нельзя ей ничего такого.
— Лада просто очень устала. Ей нужен покой. Юля — мать, она знает, что надо делать.
— Надеюсь. Я видел экипаж патрульно-постовой службы у проходной, — сказал Слава.
— Я попросил, — пояснил Константин Евгеньевич. — Есть у меня в милиции один знакомый.
— Вам нужно иметь двух знакомых. — Слава усмехнулся. — Лучше даже трех.
— Зачем трех?
— Тогда вас будут охранять три экипажа. А если серьезно, с милицией нужно контактировать по полной программе.
— Милиция защитит меня здесь, а мою семью? Мне кажется, что я надежно спрятал своих женщин, а как оно на самом деле?
— Вы знаете, кто такой Семен Винников?
— Винников?.. Что-то знакомое.
— Он тоже занимается мебелью.
— Да-да, мебельная компания «Дифрос».
— Ему же принадлежит и заведение, в котором побывала Лада.
— Да?
— Он стоит за всем этим беспределом с вами, с Ладой. Его человек наехал на Гулина, запугал, заставил предать вас.
— Да, Гулин меня предал, — в раздумье проговорил Лазарев.
— И подставил. Вы собирались выкупить долги, за которые вас могут обанкротить.
— Собирался.
— И что?
— Ничего. Был человек, но почему-то мне отказал.
— Это Винников, его работа. Если Гулин даст вам кредит, то вы сможете выкупить долги.
— Согласится ли он мне их продать? По закону как бы обязан, но у него свои порядки. Вдруг его цель — обанкротить меня? Не даст мне Гулин кредит. Да я и не возьму!
— Кредит он вам даст, — заявил Слава. — И вы, уж будьте добры, его возьмите.
У Каретникова был рычаг воздействия на Гулина. Он решил, что нечего церемониться с этим ничтожеством.
Летний день, солнце, тепло. Но тело Лады почему-то никак не хотело согреваться. Мерзнуть она начала с утра, а к обеду ее зазнобило. Даже нос немного заложило, и подмышки слегка потели.
Еще Ладу бесила дача, куда завез их отец. Дом вроде бы не маленький, полутораэтажный, с камином, обстановкой, туалетом, душем. Вокруг яблони, груши, вишни.
Но Ладу сегодня раздражало все. У нее даже проклевывалось желание вернуться в бордель. Она уже была с Семеном, так почему бы не повторить с ним в обмен на вожделенный укол?
Эти мысли ужасали ее. Она даже на какое-то время успокаивалась, настраивалась на волевую борьбу со своими позывами, которыми ее так пугала Нинель. Теперь они стали частью ее жизни. Их нужно было превозмочь, пересилить.
Но желание уколоться одолевало ее. Ладу все злило, раздражало.
А тут еще мама позвала на обед. Суп она, видите ли, приготовила. Аппетита нет совершенно.
— Не хочу. — Лада положила ложку на стол.
— А давай как в детстве. — Мама подсела к ней, взяла ложку, зачерпнула из тарелки. — За папу!..
— За Славу!
— Нет, сначала за папу.
Лада едва сдержалась, чтобы не закатить истерику. Ее раздражали мама, папа и даже Слава. Да, он спас Ладу. Но ведь она его об этом не просила.
Лада забрала у мамы ложку, зачерпнула из тарелки.
— За всех!
Она ела до тех пор, пока ее не затошнило.
— Мне плохо, — сказала девушка, поднимаясь из-за стола.
— По двору погуляй, пока солнце. Завтра дождь обещают и похолодание.
— До завтра еще дожить нужно.
