Эдвард взял своего коня за поводья и, утягивая его за собой, начал пятиться в ближайший коридор.
– Стой, – сказал Генри. Ему не хотелось обращаться за услугой, но делать было нечего. – Ты вроде разбираешься в конях. Как мне его приманить?
– Как ты на него сел, не зная даже этого? – утомленно спросил Эдвард.
– Меня Олдус подсадил. И двое слуг. Не уверен, что без них смогу залезть обратно.
Эдвард застонал.
– Только ради коня, – предупредил он. – Пошли, надо его найти. Не хочу застрять в лабиринте до вечера.
– В лаби… чем?
– О, прости, забыл, что твой словарный запас поместился бы на трех страницах, – проворчал Эдвард и осекся, будто вспомнил, с кем имеет дело. – Иди первым, – дрогнувшим голосом сказал он.
Генри вложил свой меч в ножны и поднялся.
– Если уберешь оружие и не будешь к нему прикасаться.
Эдвард послушался, делая вид, что без меча ему не очень-то и страшно.
Пока они спорили, Снежок ухитрился уйти так далеко, что его даже не было слышно. Генри выбирал путь, Эдвард щелкал языком и повторял: «Ко мне», но оба никакого успеха не добились: Снежок как в воду канул, а повороты по-прежнему множились без всякого порядка. Черный конь устало брел, опустив голову едва ли не до земли. Видимо, Эдвард гнал его из дворца во весь опор, стараясь оставить Генри далеко позади.
– Я еще раз могу попробовать уничтожить этот ларибинт, – в конце концов сказал Генри. Эдвард в ответ возмущенно фыркнул, и Генри прибавил: – Ты отойдешь подальше, а я буду делать перерывы и почаще надевать перчатки.
– Лабиринт – это достояние всего королевства, – отрезал Эдвард.
– Отличное достояние.
– Как думаешь, почему за три века никто его не разрушил и даже не заколотил вход? Наверняка это волшебное место, и оно само себя защищает, дыры в нем тут же зарастут. Здесь надо действовать умнее, поставить себя на место предков, и…
Генри развернулся так резко, что Эдвард отпрянул и натолкнулся на коня.
– «Поставить» – это идея! Мы можем обмануть этот лабри… это место, – взбудораженно начал Генри. – Значит, так. Ты встаешь у стены, я встаю тебе на плечи, забираюсь на стену и смотрю, где выход.
– Во-первых, я к тебе ближе, чем на три шага, не подойду. Во-вторых, почему это ты мне на плечи, а не я тебе? Я выше по происхождению.
– И килограммов на десять тяжелее. Это все равно что лося поставить на кабана.
Судя по взгляду Эдварда, тот никогда не видел ни того ни другого и потому объяснения не понял.
– Я бы и без тебя забрался, но стена слишком гладкая. Если струсил, так и скажи, – бросил Генри и сразу понял: его слова возымели прямо-таки волшебное действие.
Вскоре выяснилось, что не так-то просто залезть на плечи тому, кто наотрез отказывается наклониться, потому что выше по происхождению, но в конце концов Генри кое-как справился. Сапоги, правда, пришлось снять – уверения Генри, что они не такие уж грязные, были оставлены без внимания. Эдвард, кряхтя, выпрямился, Генри поудобнее переступил босыми ногами и схватился руками за край стены, но, увы, сразу понял: недостаточно высоко. В таком положении он мог разве что нос за стену высунуть. Какое-то время он упрямо пытался подтянуться на скользких камнях, а Эдвард – не уронить его, пока оба не выбились из сил.
– У меня есть другая идея, – выдохнул Генри, когда они, тяжело дыша, сели у подножия стены.
– Боюсь даже спрашивать.
– Все то же самое, только ты будешь на коне.
Эдвард уставился на него во все глаза.
– Такое только ты мог придумать.
– Спасибо, – кивнул Генри. Он был польщен. – Если просто встать коню на спину, будет то же, что сейчас, а так у нас есть шанс. Залезай. Но если у тебя другие идеи – валяй, говори.
Других идей у Эдварда не было, и он нехотя подсадил Генри на коня, а потом залез сам. Генри встал ему на плечи и оттуда легко перебрался на стену.
– Ух ты, – пробормотал он, выпрямившись в полный рост.
Отсюда были видны все переходы – оказалось, что эта постройка представляет собой огромный квадрат, наполненный спутанными коридорами. Они уже как-то прошли половину пути – вторая арка смутно виднелась вдалеке, а Снежок мирно щипал траву в левой части квадрата.
– Ну что, куда идти? – нетерпеливо спросил Эдвард, и тут Генри понял, что есть одна непредвиденная проблема.
Он видел, где выход, но понятия не имел, какой из коридоров надо выбрать, чтобы до него добраться.
– Сейчас, сейчас, – забормотал Генри, лихорадочно просчитывая разные варианты, но каждый из них уводил от выхода только дальше.
Когда Эдварду надоело ждать, он внезапно доказал, что тоже способен придумать что-нибудь дельное. Порывшись в сумке на спине коня, он вытащил мятый лист бумаги и угольную палочку вроде тех, какими пользовалась Агата.
– Нарисуй то, что видишь, а потом по рисунку найдем выход, – сказал он, протянув все это Генри.
Тот взял и попытался изобразить все переходы. Это оказалось не так-то просто для человека, который не рисовал ни разу в жизни, но спустя четверть часа он все же спрыгнул и отдал Эдварду рисунок, заполненный кривыми линиями.
– Это самая уродливая картина, какую я видел. Даже мой шестилетний брат рисовал лучше, – фыркнул Эдвард, и на секунду его челюсти сжались, как от злости.
То, что и Эдвард, и король до сих пор не могут забыть своего умершего родича, казалось Генри жутким и завораживающим одновременно. Он всегда думал, что мертвецы для людей – то же, что для зверей: живые просто оставляют их позади и идут дальше, но, видимо, он ошибался. Генри внезапно захотелось поговорить об этом, но он справедливо рассудил, что ничего хорошего не выйдет, и вслух сказал:
– Если хочешь, отгадывай сам.
Эдвард выхватил у него лист, сел на землю и минут на пять затих, а потом с самодовольной улыбкой протянул обратно тот же лист, но с жирной извилистой линией, ведущей к выходу таким причудливым путем, что Генри уважительно кивнул.
На этот раз дорога была не такой уж утомительной – они шагали все быстрее, без колебаний сворачивая в новые коридоры, солнце весело освещало траву под ногами, и даже черный конь приободрился. Скоро впереди показался длинный коридор с аркой в конце, и Генри первым бросился к нему. Когда он выбежал из арки, на секунду ему показалось, что он вернулся туда же, откуда пришел: дорога тянулась вперед, под стеной, исписанной предупреждениями для детей, теснились кусты ежевики. Но потом он заметил: деревья здесь не такие высокие, чаще попадаются березы, а кое-где видны следы вырубки – низенькие сухие пни. Значит, люди близко.
Черный конь, сообразив, что его больше никуда не тащат, начал щипать траву, а Эдвард полез в сумку, вытащил плетеную флягу с водой и начал пить с видом человека, едва избегшего смерти. Генри потянул было руку к фляге, но Эдвард отвернулся.
