– О, мой прекрасный юноша, у меня есть одна просьба, – прошептала она, глядя на Эдварда. – Прилюдно я не могла о ней сказать: ты бы мне отказал, а здесь не откажешь. Я будто ослепла, мне придется начать все с начала. Знаешь, почему я всегда начинаю с детей? Когда я слаба, я вижу только маленькие секреты. Мне нужно много есть, чтобы увидеть что-нибудь посерьезнее. Потом приходит черед взрослых с их мелкими тайнами, вечно одними и теми же – деньги и любовь, полученные не по правилам. Когда я ими насыщаюсь, начинаю видеть убийства, ненависть, предательство. Но только когда я в полной силе, я могу разглядеть настоящие тайны, то, чего иногда и сам человек не знает. И одна такая есть у тебя. Я сразу ее заметила, ведь эти дурачки так щедро меня накормили. Я могу сказать тебе, что на самом деле произошло в тот день.
Она говорила с жаром, и Генри стало страшно. Эдвард замер, вцепившись в поводья так, что пальцы побелели.
– В какой? – едва слышно спросил он.
– В тот, когда твоя жизнь рухнула. Думаешь, твой брат случайно сорвался с утеса? Как бы не так. Я скажу тебе, только дай подержать тебя за руку. Это настоящая тайна, она дорого стоит. Но ты ведь заплатишь, верно? В королях и героях больше силы, чем в других смертных.
Эдвард протянул ей руку, но Генри остановил его.
– Ты ослабел, когда меня вылечил. Она заберет у тебя столько силы, сколько сможет. Даже если ты после этого и не умрешь, далеко точно не уедешь.
– Отстань, – выдохнул Эдвард, пытаясь вывернуть запястье из его хватки, но Генри держал крепко.
– Ты видела, кто я такой, верно? – холодно спросил Генри, глядя на Секретницу. – Я могу уничтожить что угодно, в том числе тебя. Хочешь проверить? Мне терять нечего.
Он говорил спокойно, даже не злился по-настоящему и уж точно не собирался ее убивать, но угрожающему тону он учился у Освальда, а тот был в этом непревзойденным мастером. Секретница закусила губу и шагнула назад.
– Кстати, твой секрет не так уж дорого стоит, – прибавил Генри, чтобы закрепить успех. – Я и так знаю, что в тот день произошло, и сам ему скажу.
Эдвард опустил руку.
– Про тебя я тоже кое-что видела, – проворковала Секретница, глядя на Генри неподвижным, как у ящерицы, взглядом. – Есть что-то в твоем прошлом, чего ты и сам не помнишь, верно? Что-то, связанное с твоей матерью и твоим отцом. Большая, настоящая тайна. Я не смогла рассмотреть ее как следует, не хватило сил. – Вглядевшись в лицо Генри, она рассмеялась. – Ничем не могу помочь, ты ведь не дал мне подкрепиться. Впрочем, может, оно и к лучшему. Правда не всегда приносит облегчение. Некоторые секреты, темные секреты, лучше хоронить поглубже. Может быть, ты кого-то убил, а? Ты ведь разрушитель, чего еще от тебя ждать?
Генри видел: она уже знает, что ей ничего не достанется, и просто хочет испортить ему настроение. Но он все равно вспомнил тот сон: руки, перепачканные землей. А Секретница расправила плечи и пошла обратно в лес, с достоинством переступая через древесные корни. Удобной способностью исчезать и появляться в любом месте она, видимо, не обладала.
– Откуда ты можешь знать, что произошло? – без выражения спросил Эдвард, глядя ей вслед.
– Твой брат не сам свалился в ущелье. Джоанна с Освальдом убили его, чтобы твой отец впал в отчаяние и во дворце расплодилось побольше духов вражды.
Эдвард посмотрел на него так, что Генри захотелось втянуть голову в плечи.
– Ты два дня не мог найти времени, чтобы это сказать?
– Я и не собирался говорить. Ни тебе, ни королю.
– Прости, я, кажется, не расслышал.
– Слушай, вы достаточно себя изводили этой историей. Ну, теперь ты знаешь, и что? Вам обоим пора забыть и жить дальше. Прошлое ничего не значит, – зло сказал Генри, сам не понимая, кого хочет в этом убедить: его или себя.
– И это говорит тот, кто едет так далеко ради безделушки, которая возвращает память. Раз ты согласился идти в поход, выходит, цветок памяти тебе все-таки нужен, верно? – Эдвард нагнулся к нему с коня. – Вот только он тебе не достанется, даже если мне придется его разбить. Прошлое ведь ничего не значит, да?
Он пятками ткнул коня в бока, и тот сорвался с места. Генри и поникший Снежок остались стоять на дороге, и несколько долгих, будто растянувшихся секунд Генри задыхался от предчувствия беды. Что-то похожее испытываешь, когда стрела летит в твою сторону, и ты уже заметил ее, но не знаешь, успеешь ли уклониться. Лес вокруг был темным, незнакомым, приближался закат, и сначала Генри решил, что ему не по себе от того, что придется ночевать там, где и его, и коня ночью может кто-нибудь съесть, но тут же понял: дело не в этом. В груди разливалось приятное, успокаивающее тепло. Огонь был рад, что Генри снова один.
– Погоди! – в панике крикнул Генри. – Я еще кое-что знаю!
Эдвард резко дернул поводья, конь поднялся на дыбы и развернулся. Кажется, он решил, что Генри вспомнил еще что-нибудь про Джоанну, но Генри заговорил не об этом:
– Я знаю, что ты хочешь сразиться со зверем и доказать свою силу. А еще я знаю, что за эти полдня четыре раза помог тебе. Один ты бы не выбрался из лабиринта так быстро. Разозлил бы Марту, и она бы в тебя выстрелила. И не догадался бы, как победить Секретницу. А потом отдал бы ей свои силы. Боюсь, если бы не я, твой поход закончился бы еще до заката. Но у меня тоже есть проблема: я больше не могу сражаться. Не спрашивай, почему. – Генри шагнул ближе. – Давай заключим сделку. Я помогу тебе добраться до места целым и невредимым, ты победишь зверя, а в награду за помощь отдашь мне цветок.
Эдвард коротко рассмеялся.
– Меня тошнит от тебя, – с чувством сказал он.
Он снова повернулся, чтобы уехать, и тут Генри понял, что надо сказать. Каждому можно предложить то, от чего он вряд ли откажется.
– Принц не путешествует без слуг, верно? – обреченно спросил Генри. – Если ты согласишься, я на время похода притворюсь твоим слугой. Буду делать все, что скажешь.
Эдвард подъехал к нему. По его лицу Генри сразу понял, что попал в точку: кажется, больше всего Эдвард хотел его унижения. Хотел так сильно, что этот довод тут же перевесил все остальные.
– Ты, наследник Сиварда, не будешь совать всем в нос свои заслуги? И больше не попытаешься меня убить, как сегодня утром?
Эдвард с настороженным видом поднес к его лицу руку в перчатке. Когда Генри послушно приложился к ней губами, как делали все, приветствуя членов семьи короля, Эдвард злорадно улыбнулся. Видимо, это окончательно убедило его, что Генри не шутит.
– Отдай мне ту копченую курицу, – на всякий случай отъехав на пару шагов, велел Эдвард.
– У тебя же теперь полно припасов. – Генри кивнул на мешок на спине коня.
– Все вещи слуги могут в случае необходимости считаться собственностью господина. Законы королевства, том третий, глава шестая.
Генри нашарил в сумке сверток с остатками курицы и бросил ему.
