Я развернулся и заспешил за ними следом. Меня никто не видел и не слышал — в точности как мне и было приказано.
Женщина с мальчиком спустились на первый этаж и остановились у какой-то двери.
— Он здесь, милый, — сказала женщина.
— Ага, — сказал мальчик.
В голосе у него звучали покорность и уныние, что меня немало порадовало.
Они вошли — женщина первой, мальчик за нею. Дверь захлопнулась так быстро, что мне пришлось срочно выбросить вперёд пару паутинок, чтобы успеть влететь в дверной проем. Получился на редкость эффектный акробатический трюк. Даже жаль, что его никто не видел. Но ничего не поделаешь. Сказано «незримо и беззвучно» — будем незримыми и беззвучными.
Мы очутились в столовой, в которой царил полумрак. Волшебник, Артур Андервуд, в одиночестве восседал во главе тёмного полированного обеденного стола. Перед ним стояли серебряный кофейник и чашка с блюдцем. Его внимание по-прежнему было поглощено газетой. Когда женщина и мальчик вошли, волшебник как раз перевернул страницу и снова сложил газету пополам. Он даже не поднял взгляда.
Женщина подошла поближе к столу.
— Артур, Натаниэль пришёл, — сказала она. Паук попятился и забился в тёмный угол у двери. И даже не вздрогнул, услышав эти слова, — сидел неподвижно, как умеют только пауки. Но внутренне он затрепетал от восторга. Значит, Натаниэль! Неплохо для начала.
Мальчишка скривился, и у него забегали глаза. Несомненно, он пытался догадаться, здесь ли я. Я с удовольствием любовался на его терзания.
Волшебник не подал виду, что услышал жену, — так и остался сидеть, уткнувшись носом в газету. Его жена принялась возиться с довольно жалкой композицией из сухоцветов на каминной доске. Я начал догадываться, откуда взялся букет в комнате мальчишки. Сухие цветы для мужа, свежие для ученика — хм, любопытно.
Андервуд развернул газету, перевернул страницу, снова сложил газету вдвое и продолжил чтение. Мальчик молча стоял и ждал. Теперь, когда я пребывал за пределами круга — то есть не находился под непосредственным контролем мальчишки, — я мог изучить его более беспристрастно. Он, естественно, снял свою потрепанную куртку, и теперь на нём был скромный наряд, состоящий из серых брюк и джемпера. Влажные волосы были зачесаны назад. Подмышкой мальчишка держал стопку бумаги. В общем, совсем другой вид.
У него не было никаких особых примет — ни родинок, ни шрамов, ни ещё чего-нибудь запоминающегося. Тёмные прямые волосы, лицо с заостренными чертами. Очень бледная кожа. Посторонний человек сказал бы, что это самый обыкновенный, ничем не примечательный мальчишка. Но поскольку я был мудрее и предубежденнее случайного зрителя, то подметил и проницательный, цепкий взгляд, и пальцы, нетерпеливо постукивающие по стопке бумаги, а самое главное — его настороженность и готовность мгновенно изобразить именно то выражение лица, которого от него ожидают. Вот сейчас он изображал покорность и внимание, польстившие бы любому тщеславному старику. Но при этом парнишка продолжал зыркать по сторонам, выискивая меня.
Я решил облегчить ему задачу. Когда мальчишка посмотрел в мою сторону, я сделал несколько быстрых шажков, помахал лапками и бодро повилял брюшком. Мальчишка заметил меня, побледнел ещё сильнее и прикусил губу. Сейчас он ничего не мог со мной поделать, не раскрыв при этом своей затеи.
Когда мой танец был в самом разгаре, Андервуд вдруг заворчал и хлопнул ладонью по газете.
— Нет, ты только глянь, Марта! — сказал он. — Мейкпис опять забивает театры своим восточным вздором. «Лебеди Аравии». Ты когда-нибудь слыхала подобную сентиментальную чушь? И однако же все билеты распроданы, вплоть до конца января! Экая нелепость!
— Что, уже все билеты проданы? Ой, Артур, а мне бы хотелось сходить…
— И я цитирую: «…о том, как милая девушка-миссионерка из Чизвика влюбилась в опаленного солнцем джинна…» — это не просто высокопарная романтика, это ещё и довольно опасные бредни! Они вводят людей в заблуждение.
— Но, Артур…
— Марта, тебе доводилось видать джиннов. Тебе попадался хоть один «темноглазый джинн, от взгляда которого тает сердце»? От взгляда которого тает лицо — в это я ещё поверю.
— Конечно, дорогой, ты совершенно прав.
— Мейкпису следовало бы это знать. Позор. Я непременно вмешался бы, но он уж больно в хороших отношениях с премьер-министром.
— Да, дорогой. Хочешь ещё кофе?
— Нет. Лучше бы премьер-министр не убивал время на светские развлечения, а помог моему департаменту внутренних дел. Ещё четыре кражи, Марта! Ещё четыре за последнюю неделю! И опять — разнообразные ценные предметы. Я уже говорил, Марта: так мы полетим под откос!
И с этими словами Андервуд осторожно приподнял рукой усы и отработанным движением поднес к губам чашку. Пил он долго и шумно.
— Марта, кофе совсем остыл. Принеси ещё, пожалуйста.
Жена поспешила выполнить его просьбу. Когда она вышла, волшебник отложил газету и наконец-то соизволил заметить своего ученика.
— Угу, — ворчливо протянул старик. — Ты тут. — Несмотря на все тревоги, голос мальчишки был ровен и спокоен.
— Да, сэр. Вы за мной посылали, сэр.
— Действительно, посылал. Я поговорил с твоими учителями, и все они, за исключением мистера Синдры, вполне довольны твоими успехами.
Мальчик открыл было рот, чтобы поблагодарить наставника, но тот жестом велел ему умолкнуть.
— Видит небо, после того, что ты натворил в прошлом году, ты не заслуживаешь таких отзывов. Однако же, несмотря на отдельные недочеты, на которые я неоднократно обращал твоё внимание, ты добился определённого успеха в основных дисциплинах. А потому, — драматическая пауза, — я решил, что тебе пора произвести своё первое заклинание демона.
Он произнёс последнюю фразу медленно и звучно, явно для того, чтобы ученик исполнился благоговейного трепета. Но Натаниэлю, как я теперь, к немалой своей радости, мог величать парнишку, было не до того. Его мысли занимал паук.
Его беспокойство не ускользнуло от внимания Андервуда. Волшебник властно постучал по столу, чтобы привлечь внимание ученика.
— Послушай-ка меня, мальчик, — сказал он. — Если ты будешь так волноваться при одной лишь мысли о вызове демона, ты никогда, никогда не станешь волшебником. Волшебник, получивший хорошую подготовку, ничего не боится.
Мальчик собрался и заставил себя переключить внимание на наставника.
— Да, сэр. Конечно, сэр.
— Кроме того, во время этого ритуала я буду рядом с тобой, в дополнительном круге. Я подготовлю десяток защитных заклинаний и возьму с собой толченый розмарин. Мы начнём со слабенького демона, с жабба. [Примечание: Жабб — трусоватое существо, по виду и повадкам смахивающее на унылую жабу.]. Если всё пройдет успешно, затем мы вызовем мулера. [Примечание: Мулер — мелкий бес, ещё более непривлекательный, чем жабб, хотя и трудно поверить, что такое возможно.]
