— Отдай моё зеркало!
Он чувствительно пнул Фреда в голень, и тот взвыл. А потом размахнулся и заехал Натаниэлю в челюсть. И в следующий миг Натаниэль обнаружил, что он валяется на грязном тротуаре и в голове у него звенит, а Фред со Стенли спешат к выходу из переулка, волоча за собою тележки, а те дребезжат и подпрыгивают.
Бешенство оказалось сильнее головокружения. Натаниэль поднялся с земли и, пошатываясь, ринулся в погоню.
Но двигаться быстро он не мог. На переулок уже опустилась ночь. Стены домов превратились в серые занавеси, лишь немногим светлее непроглядной черноты, маячащей впереди. Натаниэль пробирался на ощупь, шаг за шагом, придерживаясь рукой за кирпичную стену и изо всех сил вслушиваясь в поскрипывание тележек где-то впереди. Похоже, Фред со Стенли тоже вынуждены были сбавить шаг — скрип и топот не становились тише, и это давало Натаниэлю возможность следить за их передвижениями.
И снова он был в ярости от собственной беспомощности. Проклятый джинн! Вечно, когда он позарез нужен, его где-то носит! Ну, попадись мне эти воры, я им… А куда они подевались?
Натаниэль остановился у высокого, необыкновенно грязного окна, забранного решёткой. Издалека донесся стук колес о брусчатку. Ага, налево. Натаниэль свернул туда, откуда доносился шум.
Но вскоре он осознал, что шум изменился. Грохот колес сменился приглушенными голосами. Натаниэль пошёл осторожнее, прижимаясь к стене и на каждом шаге пробуя дорогу перед собой, чтобы не угодить в лужу и не нашуметь.
Переулок уткнулся в узкую, мощенную булыжником улицу; вдоль улицы тянулись убогие мастерские, позаброшенные и заколоченные досками. В дверных проемах паутинками затаились тени. Едва различимо пахло древесными опилками.
Натаниэль увидел посреди улочки тележки. Висевший на шесте фонарик сняли с тележки Стенли, и теперь он освещал какое-то крыльцо. И в тусклом круге света стояли и тихо беседовали трое — Фред, Стенли и ещё кто-то худощавый, в чёрной одежде. Натаниэль не видел его лица.
Натаниэль затаил дыхание и прислушался. Не помогло. Он стоял слишком далеко. Он не мог сейчас драться с ними, но даже малейшая крупица информации может пригодиться в будущем. Ради этого стоило рискнуть. Натаниэль подобрался чуть поближе.
И опять не повезло. Ясно было лишь, что Фред и Стенли по большей части молчат, а говорит их собеседник. У него был молодой голос, высокий и резкий.
Ещё чуть ближе…
А на следующем шаге он в потемках задел ногой пустую винную бутылку, стоявшую у самой стены. Бутылка покачнулась, негромко звякнула, но устояла. Она не упала. Но и этого негромкого дребезжания оказалось довольно. Свет фонаря дернулся. Трое собеседников резко развернулись в ту сторону, откуда донесся шум, — Стенли, Фред и…
Натаниэль видел это лишь долю секунды, но оно навеки запечатлелось в его памяти. Девичье лицо, юное, бледное, обрамленное прямыми тёмными волосами. Глаза её расширились, но страха в них не было — лишь ярость. Натаниэль услышал, как девчонка выкрикнула приказ. Фред прыгнул вперёд. И тут что-то бледное и блестящее метнулось к Натаниэлю из темноты. Он стремительно пригнулся и врезался виском в стену. К горлу подкатила желчь, и перед глазами вспыхнул свет. И Натаниэль сполз в лужу у подножия стены.
Он лежал в полубессознательном состоянии, не в силах пошевелиться — глаза его были закрыты, мышцы обмякли, — и почти не осознавал, что происходит вокруг. Чьи-то дробные шаги приблизились к нему; послышались скрежет металла, поскрипывание кожи. Натаниэль почувствовал, что рядом кто-то есть. Что-то легонько коснулось его лица.
Женский голос:
— Ты промазал. Он в отключке, но жив.
— Если хочешь, Китти, я перережу ему глотку. — А это уже Фред.
Натаниэль не мог бы сказать, сколько длилась пауза, последовавшая за этими словами.
— Не надо. Он всего лишь мальчишка, хоть и дурень. Пусть живёт.
На тёмной улице воцарилась тишина. Со временем голова Натаниэля перестала кружиться, а куртка его промокла насквозь, и вода леденила тело, но Натаниэль долго ещё лежал неподвижно. Он боялся пошевелиться.
Бартимеус
34
Я просидел в библиотеке почти пять часов, прежде чем наконец-то послышался скрип отодранной доски и в здание ввалился мой унылый, мокрый, грязный и чрезвычайно дурнопахнущий хозяин. Оставляя за собой грязный след — надеюсь, это всё-таки была грязь, а не что иное, — словно какая-то огромная сухопутная улитка, он доковылял до второго этажа, где и сполз по стеночке на пол. Я, ведомый духом научной любознательности, зажег небольшое Пламя и осмотрел мальчишку. Хорошо, что у меня есть опыт общения со стигийскими бесенятами и им подобными — ибо выглядел он неважнецки. Складывалось впечатление, будто его взяли и поваляли по какому-то вонючему болоту или скотному двору, а потом окунули головой в бочку с нечистотами и мелко нарубленной соломой. Волосы его слиплись в жесткие пряди, которые стояли торчком, словно иглы распущенного хвоста дикобраза. На скуле красовался здоровенный синяк, а над ухом — неприятного вида порез. И тем не менее глаза его пылали бешенством.
— Надеюсь, вы приятно провели вечер, сэр? — полюбопытствовал я.
— Костер! — прорычал он. — Разведи костёр. Я окоченел.
Столь высокомерный хозяйский тон странно звучал в устах существа, от которого сейчас и шакал отвернулся бы с презрением, но я не стал спорить. Очень уж это всё меня забавляло. Потому я собрал деревяшки, какие подвернулись, зажег животворящий огонь и присел (в облике Птолемея) поближе — насколько мог вытерпеть.
— Какая приятная перемена, — бодро заметил я. — Обычно лезть во всякие передряги и измазываться в грязи с головы до ног приходится джиннам. Мне нравятся подобные новшества. И что же заставило тебя покинуть библиотеку? Тебя обнаружили прихвостни Лавлейса? Сюда вломился Джабор?
— Я вышел за газетой, — медленно процедил он сквозь стиснутые зубы.
Всё забавнее и забавнее! Я опечаленно покачал головой.
— Тебе следовало бы доверить столь опасное предприятие тем, кто лучше к нему подготовлен. В следующий раз попроси сходить за газетой какую-нибудь бабусю или карапуза-ползунка…
— Заткнись! — Мальчишка яростно сверкнул глазами. — Это был тот мальчишка-газетчик! И его приятель, Фред! Два простолюдина! Они украли моё зеркало — то самое, которое я сделал, — и заманили меня подальше отсюда. Я пошёл за ними, а они попытались меня убить. И убили бы, если бы не та девчонка…
— Девчонка? Какая ещё девчонка?
— …и всё равно я расшиб голову и свалился в лужу, а потом они ушли, а я не мог найти обратную дорогу, а уже начался комендантский час, и везде шныряли следящие шары, и приходилось от них прятаться. В конце концов мне пришлось чёрт знает сколько валяться в грязюке, сидя под мостом, пока улицу прочесывали прожекторами. А потом, когда патрульные убрались, снова искать дорогу! Несколько часов подряд! И я расшиб колено.
