— Мы пойдём по дороге, — сказал я. — До поместья самое меньшее девять миль, так что покамест нам особенно нечего опасаться. Я… В чем дело?
Мальчишка побледнел, и вид у него сделался какой-то неуверенный.
— Ни в чем. Просто… Я не привык… не привык к такому простору. Здесь не видно ни одного дома.
— Ну и прекрасно. Нет домов — значит, нет людей. А значит, и волшебников нет.
— Мне как-то не по себе. Здесь так тихо… — Хотя чему тут удивляться? Он же никогда раньше не был за городом. Скорее всего, он даже в большом парке не бывал. Его пугает простор.
Я перешёл через рельсы и открыл ворота.
— Вон за теми деревьями какое-то село. Там ты можешь получить еду и пообниматься с домами.
Моему хозяину потребовалось некоторое время, чтобы избавиться от нервной дрожи. Он словно ожидал, что пустые поля или зимние кусты встанут, словно враги, и набросятся на него, и непрерывно поглядывал по сторонам, чтобы не проворонить нападения. Он вздрагивал от каждого птичьего посвиста. Я же, напротив, по-прежнему чувствовал себя прекрасно — именно потому, что вокруг раскинулась безлюдная сельская местность. Здесь не чувствовалось абсолютно никакой магической деятельности, даже вдали, в небесах.
Добравшись до села, мы устроили налет на единственный здешний бакалейный магазинчик и стащили достаточно провизии, чтобы на сегодня мальчишка остался желудочно-удовлетворенным. Это было даже не село, а деревушка — несколько домиков, сгрудившихся вокруг разрушенной церкви, — настолько маленькая, что здесь даже не было своего волшебника. Те немногочисленные люди, которые попадались нам на глаза, спокойно и неторопливо шли по своим делам, и ни один не волок за собой даже самого завалящего беса. У моего хозяина это просто не укладывалось в голове.
— Они что, не понимают, насколько они уязвимы? — фыркнул он, когда мы миновали последний домик. — У них же нет совершенно никакой защиты. Любая магическая атака — и они окажутся беспомощны.
— Возможно, для них это не самый больной вопрос, — намекнул я. — Им и без этого есть о чём беспокоиться. Например, как прокормить себя и семью. Боюсь, как раз этому тебя не учили. [Примечание: Чистая правда! Волшебники по сути своей — паразиты. Если они захватывают господствующее положение в обществе, то припеваючи живут за чужой счёт. А в те времена и в тех местах, где они теряли власть и им приходилось самим зарабатывать на хлеб, они, как правило, пребывали в плачевном состоянии и за несколько медных монеток показывали всякие фокусы на потеху толпе.]
— Ну и что? — возмутился мальчишка. — Быть волшебником — великое призвание! Наше искусство и наше самопожертвование удерживают страну от развала, и эти дурни должны быть нам благодарны.
— В смысле — благодарны людям наподобие Лавлейса?
Мальчишка нахмурился, но промолчал. После полудня мы попали в опасное положение. Мой хозяин узнал об этом прежде всего благодаря тому, что я кинулся на него, сшиб с ног, и мы оба полетели в неглубокую придорожную канаву. Я прижал его к земле — чуть сильнее, чем это действительно было необходимо.
Он вдоволь наелся земли.
— Что ты делаешь?!
— Тихо! Впереди летит патруль. С севера на юг.
Я указал на щель в живой изгороди. Вдалеке среди облаков виднелась стайка скворцов. Мальчишке наконец-то удалось отплеваться.
— Я их не вижу.
— На пяти прилегающих планах видно, что это фолиоты. [Примечание: Такая разновидность демонов. У них пять глаз: два на голове, два по бокам и один… ну, скажем так — когда фолиот наклоняется, к нему трудно подобраться незамеченным. ] Можешь не сомневаться. Дальше нам придётся держаться осмотрительнее.
Скворцы скрылись в южном направлении. Я осторожно поднялся на ноги и оглядел горизонт.
— Нам лучше сойти с дороги. Здесь мы слишком заметны. Когда стемнеет, мы сможем подобраться к поместью поближе.
Мы со всеми мыслимыми предосторожностями просочились через дыру в живой изгороди и, обойдя поле по краю, укрылись под деревьями, в относительной безопасности. Ничего угрожающего заметно не было — ни на одном плане.
Через лес мы пробрались без приключений. Спустя некоторое время мы уже сидели, затаившись, на опушке и рассматривали раскинувшийся перед нами край. Местность немного понижалась, и потому нам открылся превосходный вид на осенние поля — вспаханные, бурые, с лиловым отливом.
Поле тянулось примерно с милю, а дальше вставала старая кирпичная стена, обозначающая границу владений, обветренная и полуразрушенная. За ней высились тёмные ели; там начиналось поместье Хедлхэм. Над елями поднимался красный купол (его было видно на пятом плане). Пока я наблюдал за ним, купол исчез, а несколько мгновений спустя чуть дальше возник другой, синеватый (на шестом плане).
Среди деревьев виднелась высокая арка — должно быть, официальный въезд на земли поместья. Сквозь арку проходила дорога, прямая, словно стрела. В полумиле от того места, где мы стояли, рядом с маленькой дубовой рощицей, был перекресток: там сходились дорога, ведущая к поместью, грунтовка, по которой мы шли, и ещё две дороги — не знаю уж, куда они вели.
Край солнца ещё виднелся над деревьями; мальчишка сощурился, присматриваясь к чему-то.
— Это и есть часовой?
Он указал на пенек, торчащий между нами и перекрестком. На нём примостилось нечто неясное — неподвижный чёрный силуэт.
— Он самый. А ещё один только что материализовался на краю вон того треугольного поля.
— Ой! А первый исчез!
— Я же тебе говорил: они материализуются в произвольной последовательности. Мы не сможем предсказать, где и когда они будут появляться. Видишь этот купол?
— Нет.
— Тогда грош цена твоим линзам. — Мальчишка выругался.
— А ты чего ожидал? У меня нет такого зрения, как у тебя, демон. Где этот купол?
— Не скажу. Грубость до добра не доводит.
— Не мели чушь! Мне нужно знать!
— А какое до этого дело демону?
— Где он?!
— Смотри под ноги. Ты на что-то наступил.
— Да скажи же наконец!
— Я, кажется, уже как-то упоминал об этом. Мне не нравится, когда меня называют демоном. Тебе ясно?
Мальчишка глубоко вздохнул.
— Ясно.
— Это так, к твоему сведению.
— Ладно.
— Я — джинн.
— Ну ладно, ладно! Где купол?
— В лесу. Он сейчас находится на шестом плане. Но он скоро переместится.
— Нам трудно будет пробраться.
— Да. Именно для этого и ставится защита. — Лицо мальчишки было серым от усталости, но на нём читалась всё та же мрачная решимость.
— Итак, цель ясна. Эти ворота отмечают официальный вход в поместье — единственное отверстие в защитных куполах. Именно там они проверяют всех входящих. Если мы сможем пробраться за ворота, то окажемся внутри.
