Слово И.Д. Папанину:
«Мы приехали испытать наше жильё, пожить так, как нам предстояло на льдине. Для начала на снегу разостлали брезент, на него второй, собрали лёгкий алюминиевый каркас, «одели» его парусиной, затем чехлом с двумя слоями гагачьего пуха. Сверху опять слой брезента и шёлковый чёрный (чтоб лучше нагревался солнцем) чехол с надписью на крыше: «СССР – дрейфующая станция Главного управления Северного морского пути». Габариты нашего домика: ширина – 2,5 м, длина – 3,7, высота – 2 метра. Итого жилая площадь 9,25 кв. метра. Внутри – две двухъярусные кровати, откидной столик. К палатке пристроили тамбур, чтобы ветер не выдувал тепло, когда открывали дверь. Пол сделали надувной, толщина воздушной подушки – 15 см. Такой подарок получили мы от московского завода «Каучук». Весил наш дом 160 кг, так что вчетвером мы могли его поднять и перенести…Само собой разумеется, палатка не отапливалась. Единственный источник тепла – двадцатилинейная керосиновая лампа». (Папанин, 1977).
Так прошло несколько дней. По предварительной договоренности к ним никто не заходил, связь с внешним миром поддерживали по радио. Воду топили из снега. Папанин собрал и записал все замечания своих товарищей, чтобы устранить недостатки в ближайшее время.
О высадке станции на Северном полюсе написано в первом разделе нашей книги, поэтому не будем повторяться.
На льдине Папанин ежедневно вёл дневник, обстоятельно описывая жизнь коллектива. Некоторым читателям может броситься в глаза, что начальник станции много внимания уделял вроде бы малозначительным событиям. Описывал, что он готовил на обед, как хранил продукты, ремонтировал аппаратуру, воспитывал пса Весёлого. Но из этих деталей складывалась жизнь станции.
Из дневника И.Д. Папанина:
«Пётр Петрович измерил глубину океана – 4290 м. Со дна он поднял ил – тонкий, зеленовато-серый. Снова открытие! Открытия следовали одно за другим. Пробирочек, колб у Петровича было много. Всё, вынутое им из воды, полагалось заспиртовать. Но вот беда, запас спирта остался на острове Рудольфа. У нас оказался бочонок с коньяком. Кто перепутал – трудно сказать. Чего не сделаешь во имя науки? Я обложился жестью, трубами, плоскогубцами, зажёг паяльную лампу и соорудил самогонный аппарат. Из двух литров коньяку получился литр спирта…
…Ничто не изматывало нас на льдине сильнее, чем гидрологические работы, настолько они были нудны и утомительны.
Лебёдка стояла над лункой, пробитой во льду. Линь – металлический, достаточно прочный, чтобы выдержать свой собственный вес. Умножьте площадь сечения на длину линя, потом на удельный вес железа – 5,7 грамма на кубический сантиметр. И это всё надо было опустить, да осторожно, чтобы не было рывков, иначе линь оборвётся. Потом – подъём. Тяжёлой атлетикой никто из нас не занимался… Мы ручки лебёдки крутили вдвоём, 15–20 минут кряду, без передышки. До крови сбивали руки, в глазах – чёрные круги, а ты крутишь, крутишь, крутишь, да ещё стараешься казаться бодрым… И никто не сетовал: к чему Ширшову столько станций, пожалел бы других, сделали чуток меньше. И хотя называли мы Петровича «главным эксплуататором», безропотно ему помогали…
В такой ситуации, в какой жили мы, в коллективе должен был быть человек со здоровым трудовым практицизмом. По штату, да и по возрасту – я был всех старше, – им положено быть мне. И какими только титулами не величали меня, посмеиваясь, мои друзья! Я был первым контрабандистом Северного полюса, первым парикмахером, первым паяльщиком, первым поваром – и так до бесконечности. Вместе со своими друзьями я долбил трёхметровый лёд, вертел «солдат-мотор» для радиосвязи, крутил лебёдку помногу часов подряд. Но одна из первейших обязанностей – следить за льдиной. Разводья начинаются обычно с мелочи – трещины, которую порой и не заметишь.
…Пришла телеграмма из политуправления Главсевморпути о том, что на льдине создаётся партийно-комсомольская группа, парторгом утвержден я. Состав её был таким:
Членов ВКП (б) – И.Д. Папанин – 25 %
Кандидатов в члены ВКП (б) – Э.Т. Кренкель – 25 %
Членов ВЛКСМ – Е.К. Фёдоров – 25 %
Беспартийных – П.П. Ширшов – 25 %. (Папанин, 1977).
В связи с созданием партийно-комсомольской группы регулярно стали проводиться её заседания. Папанин был аккуратен в этом отношении, и после каждой радиограммы с приказом обсудить очередную антипартийную организацию (шёл 1937 год), собирал свою группу и обсуждал.
Из дневника И.Д. Папанина:
«1 сентября. Непрерывная сырость дала себя знать, мы подхватили ревматизм. Развеселил нас доктор Новоденежкин с острова Рудольфа, к которому мы обратились за консультацией. То-то хохоту было, когда Эрнст зачитал рекомендации: принимать на ночь горячие ванны, после чего натирать суставы ихтиоловой мазью с какой-то смесью, спать в перчатках, утром мыть руки мыльным спиртом…
Кренкель предложил текст ответной радиотелеграммы: «Первое – ванна отсутствует, второе – состав мази неясен, третье – буде спирт обнаружится, хотя бы мыльный, употребим внутрь».
21 сентября. Четырёхмесячный юбилей нашего пребывания на дрейфующей станции «Северный полюс» мы отметили по-своему: умылись и переоделись. Вечером я побрился, нагрел чайник с водой, разделся до «малого декольте», как говорил Кренкель, и помылся. Петрович помогал. Хотя «на дворе» 20 градусов мороза, приходилось терпеть: по случаю праздника мы твёрдо решили привести себя в порядок.
Потом мы слушали по радио последние известия. Было приятно, в Москве о нас вспоминали, посылали нам слова, полные тепла, внимания и любви». (Папанин, 1938).
Тут надо учитывать, что Иван Дмитриевич не был научным специалистом, и ему нередко приходилось быть «на подхвате» – на кухне и в мастерской. Обидного в этом нет, без него двое молодых учёных не смогли бы выполнить обширную научную программу. Достаточно вспомнить, что одна гидрологическая станция отнимала у Ширшова до сорока часов непрерывной работы. И без подстраховки, без коллективного выкручивания глубинных приборов, без горячей пищи прямо у лунки он бы сгорел через пару месяцев.
В то же время Папанин формировал атмосферу коллектива. Вот как отзывался о нём Е.К.Фёдоров:
«Полностью лишённый какой-либо амбиции, он видел своё назначение не в том, чтобы командовать и распоряжаться, – что кому надлежит делать. Подбирая кадры, т. е. нас троих, он заранее заботился о том, чтобы в этом не было необходимости. Каждый из нас сам понимал, что нужно сделать, и старался изо всех сил.
Дмитрич помогал нам. И вместе с тем направлял и буквально лелеял то, что можно было бы назвать духом коллектива: всегдашнюю готовность прийти на помощь товарищу, сдержанность в отношении неудачного поступка или слова соседа, воспитание дружелюбия. Он, руководитель, прекрасно отдавал себе отчёт в необходимости постоянного поддержания и укрепления, как теперь говорят, совместимости всех немногих участников экспедиции и был совершенно прав, отдавая этой стороне жизни все свои большие духовные силы». (Фёдоров, 1979).
