В очередной раз перед нами оказываются линии Рюриковичей, о судьбе которых не известно буквально совсем ничего. Они просто исчезли из писаной истории — но вовсе не факт, что они исчезли и из жизни. Скорее всего, потомки и «Настасьича», и потомки Владимира от попадьи и до сего дня живут среди нас, понятия не имея, что они — тоже Рюриковичи. Даже если узнают — скорее всего, крайне удивятся.
Что характерно — никто и никогда больше не укорял Владимира худородством жены и не требовал взять другую супругу, более достойную.
Что еще характернее — Владимир в последние годы был умерен в питии вина, не буянил, активно занимался государственными делами.
Жаль, мы по-прежнему ничего не знаем об эмоциональной жизни героев повествования. Ни о том, вспоминали ли Владимир и попадья свои приключения в Венгрии. Ни о том, часто ли снилось Владимиру, как трещат кожи шатра под кинжалом, как он висит на этом зацепленном за зубец башни ремне над пропастью, поглядывая на гаснущие предрассветные звезды.
Можно предположить, что не раз и не два просыпался он, увидев: вот опять входят в шатер «лучший друг» князь Андрей с вооруженными венграми… Просыпался, с удовольствием обнимал попадью, с улыбкой опять засыпал. Но это будут только ни на чем не основанные догадки.
Но вообще перед нами — очень интересная семья! И папа, и дочь, и сын полны сильных, полнокровных страстей. Все они влюбляются — и на десятилетия. Они верны своим избранникам и избранницам. В своем выборе идут до конца. Современники не могли оценить этой полноты внутренней жизни, но нам ведь ничто не мешает.
Последние предмонгольские годы Юго-Запада
В 1199 году Роман Волынский добился своего — с помощью галицких бояр присоединил к Волыни Галич и Галицкую землю. Государство Романа Мстиславича простиралось теперь до Дуная, включая Молдавию, Северную Буковину и Закарпатскую Русь. Его подданными были и венгры, и валахи (предки молдаван). Получилось очень непрочное государство — бояре были своевольными и мятежными, и Роман Мстиславич жестоко воевал с ними. «Пчел не передавивши, меду не есть», — говорил он. Кроме того, князь постоянно то воевал, то мирился с Польшей и Венгрией.
В 1205 году он пошел очередным походом на Польшу и погиб. Галицкие бояре подняли очередной мятеж. Вдова Романа с малолетними сыновьями Данилом и Васильком бежала в Венгрию.
Бояре призвали на княжение потомков прежней династии, трех сыновей Игоря Переяславского и Ефросиньи Ярославны. Княжичи несколько лет воевали с венграми, поляками, другими князьями Руси, но больше всего — с галицкими боярами. Братья стали подавлять боярскую вольницу, даже казнили нескольких бояр.
В 1211 году бояре провели к Галичу венгров. По одной версии, венгры взяли в плен и отдали боярам Игоревичей; по другой — Игоревичей схватили сами бояре: набат, восстание, горожане врываются в княжеские терема. Романа и Святослава Игоревичей они повесили. Только Владимир Игоревич спасся вместе с женой — дочерью половецкого хана Кончака.
Следующие 25 или 26 лет продолжались междоусобицы. Бояре то звали на княжение Даниила Романовича, то свергали. Был момент, когда «вокняжился и сел на столе», то есть объявил себя князем, некий боярин Владислав — не Рюрикович. Свергли самозванца венгры.
Перед самым нашествием монголов на Русь повзрослевший Даниил железной рукой подавил мятежи. И даже тогда «бояре же галичьстии Данила княземь себе называху, а саме всю землю держаху» и все время «крамоле же бывши во безбожных боярех галичкыхъ».
Глава 13
Раздробленность — высший взлет Рюриковичей
Почему «раздробилась» Русь?
По официальной версии, в XI и XII веках Древняя Русь распалась на разные государства.
Но Древняя Русь в IX–XI веках вовсе не была единым государством-монолитом. До XII–XIII веков (как раз до «раздробленности») существовало племенное деление. Подданные Киева и Новгорода говорили на разных — и не только славянских — языках. Разные области Руси не были связаны между собой ни хозяйством, ни языком, ни культурой, ни осознанием своего единства. Даже слово «Русь» еще в X в. применялось только к части территории будущей Руси, а тиверцы и вятичи вовсе не называли и не считали себя Русью.
В XII–XIII веках на место племен приходит единое самоназвание. Иностранцы перестают различать славян и Русь. Теперь Русь — единый народ.
Уже в XIX веке историки совершенно справедливо говорили, что причина раздробленности — вовсе не вражда и не властолюбие князей. Просто каждая земля стала сильнее и меньше нуждалась в остальных.
Экономические связи между разными частями страны были слабы и не затрагивали обмена жизненно важными товарами. Во всех районах страны покупали соль и железо, отовсюду продавали воск, мед, зерно, шкуры, пушнину.
Росли города. К концу X века известны 24 города, к концу XII века их насчитывается не менее 238.
Через Богемию-Чехию и Польшу, через Галич и Львов шла торговля с Германией. Раффенфельштадское таможенное установление 906 года содержит упоминание о русских купцах.
Ратисборн в XI–XII веках — основная точка торговли с Германией. Здесь была особая корпорация купцов, торговавших с Русью, — «рузарии».
Летописец Титмар из Мариенбурга (975–1018) подчеркивал богатство Руси и ее торговые обороты.
Каноник Адам из Бремена в книге «История гамбургской епархии» называл Киев соперником Константинополя и украшением христианского мира.
В «Анналах» Ламберта Херсфельда (написаны около 1077 года) много сведений о Руси, и в самых лучших тонах.
В 1229 году подписан торговый договор между Смоленском и немецкими городами — Бременом, Дортмундом, Гронингеном, Сестом, Мюнстером, Любеком и Ригой.
Немецкие купцы часто приезжали в Смоленск, некоторые жили там постоянно. У них была и собственная церковь Святой Девы.
Все земли могли обеспечивать себя всем необходимым и ввозить только соль и железо. А друг с другом они оказывались мало связаны.
Георгий Владимирович Вернадский полагал, что возможность утвердить на Северо-Востоке демократическое устройство государства исчезла после монголов. «Как ни парадоксально, политическая слабость Руси в этот период [XII век. — А.Б.] явилась частично результатом ее экономического и культурного развития. Если это была болезнь, то она сопутствовала развитию возрастающей демократии. Возможно, что со временем Русь могла бы достичь нового политического и экономического единства на демократической основе, но монгольское вторжение положило конец любым возможностям для разрешения кризиса»
[44].
Почему, собственно, русские государства, княжества и республики обязательно должны были соединиться в одно государство? Германия до XIX века жила разобщенно, конгломератом из 200, а временами и 300 княжеств и вольных городов. Даже после ее объединения «железом и кровью» сохранялись очень большие различия между разными районами страны. Немцы не любят, когда об этом говорят вслух, но я шепну вам на ушко: эти различия сохраняются и сегодня.
