— В заключение, — судья скроила особенно торжественную мину, — суд пришёл к выводу, что ваши обвинения ложны, мисс Джонс, и отверг их. Будь вы постарше, вы бы наверняка не избежали тюремного заключения. Но, учитывая вашу молодость, а также то, что мистер Тэллоу уже сумел самостоятельно покарать вашу молодежную банду, я ограничусь штрафом за то, что вы вынудили суд даром потратить время.
Китти сглотнула. Только бы её оштрафовали не слишком на много, только бы…
— Вы приговариваетесь к штрафу в сто фунтов.
Ну, не смертельно. С этим она справится. На её банковском счету почти семьдесят пять фунтов.
— Кроме того, принято возлагать на проигравшую сторону расходы, понесенные тем, кто выиграл процесс. Мистер Тэллоу оштрафован на пятьсот фунтов за опоздание. Вы должны выплатить и эту сумму тоже. Таким образом, вам следует выплатить суду общим счётом шестьсот фунтов.
У Китти голова пошла кругом. Она едва не разревелась. Бешеным усилием она заставила себя сдержать слёзы. Она не расплачется. Нельзя реветь! Только не здесь!
Она сумела превратить первый вырвавшийся у неё всхлип в громкий, раскатистый кашель. Тут судья стукнула молоточком в последний раз.
— Суд окончен!
И Китти опрометью выбежала из зала.
14
Китти забежала в один из вымощенных булыжником переулков, ведущих от Странда, и остановилась там, чтобы выплакаться. Потом она вытерла зареванное лицо, купила булочку в персидском кафе на углу напротив Дома правосудия, чтобы хоть как-то прийти в себя, и принялась думать, что же делать. Штрафа она, разумеется, заплатить не сможет, да и родители её вряд ли смогут. Это означает, что ей необходимо в течение месяца где-то раздобыть шестьсот фунтов, а иначе её — а возможно, и её родителей тоже, — упекут в налоговую тюрьму. Она это знала, потому что до того, как она выбралась наконец из гулких коридоров, появился один из секретарей в чёрном, почтительно подергал её за локоть и сунул в её дрожащие пальцы ордер на уплату с ещё не высохшими чернилами. Там было чётко прописано, до какого срока надо уплатить и что будет за неуплату.
От одной мысли о том, что придётся все рассказать родителям, Китти ощутила острую боль в груди. Она не могла заставить себя пойти домой и решила сперва пройтись вдоль реки.
Мощеный переулок вел от Странда на Набережную, приятную пешеходную дорожку, идущую вдоль берега Темзы. Дождь перестал, но булыжники все ещё были тёмными и влажными. По обе стороны переулка тянулись магазинчики: восточные обжорки, туристские лавчонки, набитые дешевыми кричащими сувенирчиками, ларьки травников, откуда выпирали на улицу корзины с дешевым кизилом и розмарином.
Китти была уже почти на Набережной, когда услышала за спиной дробный стук: это катилась трость, вслед за которой наполовину трусил, наполовину падал древний старичок, споткнувшийся на идущей под горку булыжной мостовой. Китти отскочила с дороги. К её удивлению, старичок, вместо того чтобы пролететь мимо и упасть в реку, запыхавшись, остановился прямо напротив неё.
— Госпожа Джонс? — прохрипел он, переводя дух.
— Да, — ответила Китти.
На сердце стало ещё тяжелее. Очевидно, ещё один секретарь с очередным требованием.
— Очень хорошо. Погодите, дайте отдышусь… На то, чтобы отдышаться, ему потребовалось несколько секунд, в течение которых Китти разглядывала незнакомца. Это был тощий, костлявый, старый джентльмен, с лысой макушкой и полукругом грязно-белых волос, окаймлявших его голову с затылка. Лицо его было болезненно худым, но глаза блестели, как у юноши. На джентльмене был аккуратный костюм и зелёные кожаные перчатки; когда он наклонился за своей палкой, руки у него тряслись.
И вот наконец:
— Извините, что так получилось. Боялся, что потерял вас. Сперва пошёл по Странду, но потом свернул сюда. Интуиция.
— Чего вам надо? — Китти было не до бесед со старыми джентльменами, даже если у них прекрасная интуиция.
— Да-да. Ближе к сути. Хорошо. Ладно. Я сидел сейчас среди публики. В двадцать седьмом зале. Видел вас в деле.
Он пристально вглядывался в неё.
— И что?
— Хотел спросить. Всего один вопрос. Простой. Если можно.
— Мне не хочется это обсуждать. Спасибо большое.
Китти повернулась было, чтобы уйти, но палка старичка с изумительным проворством, хотя и вежливо, перегородила ей путь. В душе у Китти снова закипал гнев — в том настроении, в каком она пребывала сейчас, она вполне могла просто отшвырнуть старичка через улицу.
— Извините! — сказала она с нажимом. — Мне нечего вам сказать.
— Понимаю. Да, действительно. Однако, возможно, вам это окажется полезным. Выслушайте, потом решайте. Чёрная Молотилка. Сидел на одной из задних скамей. Малость глуховат. Вы вроде бы сказали, что Молотилка вас зацепила.
— Да, сказала. Зацепила.
— Ага. Вы говорили, потеряли сознание.
— Да.
— Вокруг были пламя и дым. Опаляющий жар.
— Да. Ну, я пошла…
— Но суд вам не поверил.
— Нет. Слушайте, мне действительно пора идти.
Китти обошла палку, которая загораживала ей дорогу, и трусцой пробежала последние несколько метров, остававшиеся до Набережной. Но, к её изумлению и возмущению, старичок не отставал. Он то и дело подставлял ей под ноги свою тросточку, так что Китти спотыкалась об неё либо вынуждена была делать гигантские прыжки. Наконец девочка не выдержала: она ухватилась за конец палки и дернула изо всех сил. Джентльмен потерял равновесие и упал, ударившись о парапет набережной. Китти стремительно зашагала прочь, но снова услыхала за спиной отчаянное постукиванье трости.
Она гневно развернулась:
— Послушайте!..
Старичок трусил за нею по пятам, запыхавшийся, бледный, как снятое молоко.
— Госпожа Джонс, прошу вас! Я понимаю ваше раздражение. Правда. Но я на вашей стороне! Что, если я скажу… что, если я скажу, что мог бы заплатить штраф — тот, что повесил на вас суд? Все шестьсот фунтов! Это поможет?
Китти уставилась на старичка.
— А-а! Это вас заинтересовало. Мне удалось добиться результатов.
Сердце у Китти бешено колотилось от смущения и гнева.
— О чем вы? Вы пытаетесь меня во что-то втянуть. Чтобы меня потом арестовали за участие в заговоре, или… или ещё за что-нибудь…
Старый джентльмен улыбнулся; его морщинистая кожа туго обтянула скулы.
— Госпожа Джонс. Дело совсем не в этом. Я вовсе не собираюсь заставлять вас ввязываться во что-то очертя голову. Послушайте. Меня зовут Пеннифезер. Вот моя визитная карточка.
Он сунул руку в карман пиджака и торжественно протянул Китти маленькую визитку. На визитке красовались две скрещенные кисти, а под ними — надпись «Т. Э. Пеннифезер, товары для художников». В уголке был номер телефона. Китти неуверенно взяла карточку.
