Внимательно выслушав меня, император ответил, что сложившееся в Северной Персии положение вызвано обстоятельствами, не подвластными российскому правительству. Оно явилось следствием беспорядков, учиненных федаинами
[61] в Тавризе, и возникшей вследствие этого необходимости защищать интересы России на севере. Никто не жалеет об этом больше, чем он. Во-первых, он может дать мне честное слово, что искренне желает вывести свои войска, и, во-вторых, он чувствует, что теперь его будут подозревать в невыполнении собственных обещаний. Он вполне понимает, чем вызваны представления британского правительства, и он бы только приветствовал прямой обмен мнениями, призванный устранить опасность каких-либо недоразумений в будущем. В первую очередь, однако, следует взять под контроль действия консулов, и он распорядится, чтобы при министерстве иностранных дел был создан комитет, который занялся бы расследованием этого дела.
Затем император перевел разговор на нейтральную зону, отметив, что самый простой способ определить положение обеих стран в этой области – это поделить ее. Я ответил, что хотя я полностью согласен с тем, что правительствам наших двух стран необходимо прийти к взаимопониманию в вопросе о том, что им позволено делать на этой территории, однако британская сторона не стремится расширить зону своей ответственности. Император заметил, что в любом случае, вероятно, понадобится пересмотреть соглашение 1907 года. Он был вполне готов дать на это согласие, если британское правительство того хочет. Когда я прощался с его величеством по окончании аудиенции, император сказал: «Я только могу сказать, как уже говорил до этого, что мое единственное желание – сохранить крепкую дружбу между Россией и Англией, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы ничто не мешало тесному взаимопониманию между нашими двумя странами».
Лично я очень поддерживал идею пересмотра договора 1907 года, так как, по моему мнению, ничто так не способствовало возникновению разногласий между двумя странами, как неопределенный статус нейтральной зоны. Если оставить вопрос открытым, это будет то и дело вызывать конфликты и взаимные обвинения. Действительно, экономические интересы обеих стран в этой области постоянно сталкивались, особенно в вопросе строительства железных дорог. Британские синдикаты стремились приобрести концессии на строительство нескольких железнодорожных линий, в то время как российское правительство противилось строительству любых дорог рядом со своей зоной, полагая, что доставляемые морем британские товары заполнят персидские рынки в ущерб российской торговле.
Со своей стороны российское правительство горячо поддерживало идею Трансперсидской железной дороги, которая, будучи связана с российской и индийской железнодорожными сетями, станет транзитным путем между Европой, с одной стороны, и Индией и Австрало-Азией – с другой. В начале 1912 года оно передало план такой железной дороги британскому правительству, которое в принципе согласилось с ним, но с несколькими оговорками. В результате было сформировано товарищество с ограниченной ответственностью, предназначенное заниматься разработкой проекта и поисками финансирования. В последующие два года между двумя правительствами шли периодически прерывавшиеся и возобновлявшиеся переговоры относительно того, где должна проходить эта дорога. Соглашения, однако, достичь не удалось, так как британское правительство настаивало на том, чтобы ветка проходила через британскую зону влияния от Бендер-Аббаса через Исфахан и Шираз и не продлевалась до Карачи без его официального на то согласия. В то время как российское правительство предлагало более прямой маршрут через Тегеран и Керман до Чахбара, который оно считало единственным местом на южно-персидском побережье, где можно было обустроить хорошую гавань. Но даже если оставить в стороне вопрос о маршруте, шансы собрать необходимые средства были столь ничтожны, что вряд ли этим планам было суждено осуществиться, даже если бы тому не помешала война.
Глава 10
1912–1913
Австро-российские отношения. – Рост волнений на Балканах. – Сербско-Болгарский договор февраля 1912 года. – Образование Балканской конфедерации. – Балканский кризис. – Совещание в Балморале. – Первая Балканская война. – Позиция России по отношению к Балканским государствам. – Сербский порт на Адриатическом море. – Опасность австро-российского конфликта. – Визит принца Готфрида Гогенлоэ в Санкт-Петербург. – Напряжение ослабевает. – Албания. – Конференция по вопросу о болгаро-румынской границе
В это время события стремительно развивались на Балканах, где итало-турецкая война спровоцировала волнения, ставшие предвестником повсеместных перемен. Последовавший кризис не только привел к непосредственному столкновению интересов России и Австрии, но и много раз угрожал европейскому миру.
Смерть графа Эренталя и назначение графа Бертольда его преемником привели к заметному улучшению в австро-российских отношениях. Будучи послом в Санкт-Петербурге во время боснийского кризиса 1908–1909 годов, граф Бертольд выполнял свои трудные обязанности с таким тактом и благоразумием, что оплошности его правительства не были занесены на его счет. Дипломат, которому будет суждено играть столь зловещую и бескомпромиссную роль во время переговоров, предшествовавших Великой войне, был при русском дворе персона грата, и это помогло ослабить существовавшее между двумя странами напряжение. Более того, тот самый вопрос, который был причиной взаимных претензий, как ни странно, способствовал сближению между странами, длившемуся до тех пор, пока он не обострился еще больше и отношения натянулись до опасного предела.
На аудиенции, данной мне императором в начале 1912 года, его величество сказал, что он серьезно обеспокоен ситуацией на Балканах, поскольку, несмотря на искреннее желание поддерживать дружественные отношения с Турцией, он не сможет оставаться безучастным к войне между ней и одним из государств Балканского полуострова. Поэтому он предложил, чтобы страны Антанты заранее подготовили совместный план действий на случай, если разгорится Балканская война или в дело активно вмешается Австрия. Но никаких практических действий для осуществления этого предложения не последовало, поскольку, как я и сказал императору, мы не хотели предпринимать никаких шагов, которые могли бы разделить Европу на два враждебных лагеря, и предпочли бы, чтобы Россия и Австрия, как непосредственно заинтересованные державы, пришли к соглашению, к которому все остальные стороны могли бы присоединиться.
Российская дипломатия тем временем не бездействовала, и в феврале 1912 года, как я узнал в том же году, Болгария и Сербия подписали договор об оборонительном союзе, гарантирующем защиту целостности их территорий в случае нападения Австрии, Румынии или другой державы. К договору прилагалась секретная военная конвенция, в которой оговаривалось, какое количество войск должно быть выставлено каждой из сторон в такой оборонительной войне, а также расположение их армий и план кампании на случай войны с Турцией. В еще одном секретном приложении они определили свои сферы влияния в Македонии, причем условились, что любые разногласия относительно применения или толкования договора будут передаваться на рассмотрение России. Присутствие членов королевских домов Греции и Черногории на торжествах в честь совершеннолетия престолонаследника Бориса, состоявшихся вскоре после этого в Софии, подготовило почву для подписания аналогичных договоров с Грецией и Черногорией. С подписанием этих договоров Балканская конфедерация, над созданием которой так долго работала Россия, стала свершившимся фактом. Под влиянием России Сербия и Болгария подписали мирный договор, призванный сблизить два славянских народа, которые годами резали друг другу глотки в Македонии, и Балканская конфедерация была, наконец, создана. Россия наивно полагала, что она станет послушным орудием в ее руках и послужит двум целям: будет поддерживать мир на Балканах и преграждать Австрии дорогу к Эгейскому морю.
