В дальнейшей беседе я указал на распространившееся по всей стране глубокое недовольство, вызванное нехваткой продовольствия, и беспорядки, уже имевшие место в Петрограде. Министр путей сообщения, заметил я, недавно говорил мне, что левые партии пытаются воспользоваться сложившейся ситуацией, чтобы добиться от правительства политических уступок, но, как бы я ни уважал и ценил господина Трепова, я не могу согласиться с его точкой зрения по данному вопросу. Это не политический вопрос в строгом смысле этого слова и не движение в сторону конституционной реформы. Я выразил надежду, что власти не будут прибегать к репрессивным мерам, поскольку недовольство вызвано сознанием того, что в такой богатой природными ресурсами стране, как Россия, трудящиеся не могут получить предметов первой необходимости из-за некомпетентности администрации. Я также не мог скрыть от его величества того, что, по донесениям наших консулов, крестьянство, всегда считавшее своего императора непогрешимым, утрачивает веру в него и что самодержавие лишается опоры из-за недобросовестности его министров.
Император, выглядевший несколько смущенно, когда я говорил ему это, спросил меня о забастовках в Петрограде, но я не мог предоставить ему точные сведения о том, что же в действительности произошло, когда были введены войска. Продовольственный вопрос, признал он, стал весьма острым, но он полагает, что министры внутренних дел, сельского хозяйства и путей сообщения, занимающиеся этой проблемой, сумеют с этим справиться. Он обошел молчанием все мои замечания о некомпетентности администрации и после полуторачасовой беседы простился со мной, как обычно, по-дружески.
Глава 21
1916
Антибританская кампания, проводимая немцами. – Назначение Трепова председателем Совета министров, а Покровского – министром иностранных дел. – Политика императрицы и ее мотивы. – Убийство Распутина. – Перемена правительства в Англии
Следующий отрывок из письма, отправленного мной в министерство иностранных дел 18 октября, показывает, какое широкое распространение получило германское влияние:
«Я не хочу впадать в излишний пессимизм, но никогда с начала войны я не был так глубоко обеспокоен положением дел в России, особенно тем, что касается будущего англо-российских отношений. С тех пор как Сазонов оставил министерство иностранных дел, германское влияние постоянно усиливается. Немцы, которые с самого начала войны заявляли через своих агентов, что мы заставляем Россию нести всю тяжесть военных действий, теперь сменили тактику. Теперь они представляют Великобританию с ее военно-морским флотом и ее новой армией как будущую мировую державу, желающую продолжения войны ради осуществления своих честолюбивых замыслов. „Это Великобритания, – не устают повторять они, – заставляет Россию продолжать войну и не позволяет ей согласиться на выгодные условия мира, которые готова предложить Германия, и поэтому именно на Великобритании лежит ответственность за страдания и лишения русского народа“.
Потери, которые несет Россия, настолько огромны, что вся страна в трауре. В недавних безуспешных атаках у Ковеля и в других местах было напрасно принесено в жертву такое огромное количество жизней, что создается впечатление, что продолжать борьбу бессмысленно и что Россия, в отличие от Великобритании, ничего не получит от продолжения войны. Бороться с этой клеветнической кампанией гораздо труднее, чем со старой ложью относительно нашего бездействия.
Хью Уолпол, который, как вам известно, так много делает в нашем информационном бюро, очень озабочен доходящими до него слухами и просил меня опубликовать какое-либо заявление, чтобы противостоять воздействию немецкой пропаганды».
В начале ноября в городской думе состоялось первое заседание возобновленного агло-российского общества под председательством господина Родзянко. Так как я должен был выступать, я воспользовался этой возможностью, чтобы показать, как германская партия старается настроить общественное мнение в России против Великобритании: они обвиняют нас в том, что мы втянули Россию в войну, а теперь настаиваем на ее продолжении, чтобы добиться мирового господства, и при этом используем Россию в своих интересах. Указав, что цель этих лживых измышлений – подрыв нашего союза и создание возможностей для заключения преждевременного мира, я в завершение речи сказал: «Война до победного конца продолжится не только на полях сражений Европы. Мы должны окончательно разгромить коварного врага, прячущегося в нашем собственном доме».
Через несколько дней начала работу Государственная дума, и Милюков в своей исторической речи заклеймил Штюрмера как предателя. Одновременно с этим Пуришкевич, который еще два года назад был ультрареакционером, обратился к министрам со страстным призывом пасть на колени перед императором, сказать ему, что такое положение вещей нестерпимо, и молить его освободить Россию от Распутина и закулисных влияний, которые управляют страной и толкают ее к гибели. В своем письме в министерство иностранных дел от 16 ноября я писал: «Открытие нашего нового англо-российского общества прошло с большим успехом, и моя речь получила положительные отзывы в прессе как здесь, так и в Москве. Вчера в Думе Великобританию особенно горячо приветствовали аплодисментами, и, как кто-то заметил, „это был английский день“. Сегодня утром, когда мы обсуждали вопрос о публикации соглашения по Константинополю, Штюрмер сказал Палеологу, который не получил на этот предмет никаких указаний: „Вы видели, какую горячую овацию устроили вашему британскому коллеге вчера в Думе! Причина этого, вероятно, заключается в том, что депутаты уже слышали, что британское правительство согласилось на передачу Константинополя России“. Я не могу объяснить, почему он это заявил, хотя ему прекрасно известно, что демонстрация в нашу поддержку была вызвана нападками, которым наша страна подвергается со стороны германской партии в России.
Когда Палеолог и я собрались уходить, Штюрмер попросил меня остаться. Сообщив, что он собирается привлечь Милюкова к суду за речь, в которой тот обвинил его в измене, он обратил мое внимание на отрывки из этой речи: „Чтобы разоблачить все средства и методы германской пропаганды, о которой недавно так откровенно говорил сэр Джордж Бьюкенен, нам надо провести законное расследование… Поэтому я ничуть не удивился, когда услышал из уст британского посла веские обвинения против группы людей, готовящих пути для заключения сепаратного мира“.
Затем он поинтересовался, получил ли Милюков от меня разрешение на использование моих слов, потому что в противном случае у него не было бы надобности называть меня. Я ответил, что не разговаривал с Милюковым с тех пор, как произнес эту речь, но я ничего не имею против ссылки на мои слова, сказанные на собрании, где он присутствовал. В той речи я был вынужден отвечать на нападки, которым подвергается моя страна, и я лишь буквально повторил то, что говорилось о Великобритании как в Петрограде, так и в Москве. Штюрмер сделал вид, что не читал моей речи, и спросил, кто же возглавляет антибританскую кампанию. В ответ на мои слова, что именно это я и пытаюсь выяснить, он просил меня дать ему знать, если мне станет что-нибудь известно…
В случае возникновения беспорядков войска, как мне сказали, откажутся сражаться. Беспорядки, если их не удастся избежать, произойдут по причинам скорее экономического, чем политического характера, и будут начаты не рабочими на предприятиях, а толпами, стоящими на морозе в очередях у продовольственных лавок».
