«Как сказал мне вчера один известный иностранный государственный деятель, в Керенском уживаются два человека: один – глава правительства и патриот, другой – социалист и идеалист. Пока верх берет первый, он издает приказы о строгих мерах и говорит об установлении железной дисциплины; но как только он начинает прислушиваться к увещеваниям последнего, он снова опускает руки и смиряется с тем, что его приказы остаются лишь на бумаге. Более того, боюсь, что, как и Совет, он никогда не хотел создания действительно сильной армии, поскольку, как он однажды заметил мне, он никогда не станет своей рукой ковать оружие, которое может быть использовано против революции».
Глава 31
1917
Совет получает преимущество. – Демократическое совещание выражает доверие коалиционному правительству. – Беседы с Терещенко и Керенским. – Правительство созывает Временный совет республики в качестве общественной палаты. – Представительство России на Парижской конференции
Неудача корниловской попытки государственного переворота, как я сказал Терещенко, лишила меня последней надежды на улучшение положения как на фронте, так и в тылу, поскольку она лишила офицеров тех небольших полномочий, которыми они до этого обладали, а также восстановила уже начавшее было убывать влияние Совета. Последний принял резолюции об отмене смертной казни, об объявлении всех секретных договоров недействительными и потребовал немедленного заключения всеобщего демократического мира. Он, как я сказал, был хозяином, а правительство держалось на поверхности лишь до тех пор, пока Совет не решил окончательно взять власть в свои руки. Терещенко постарался разубедить меня, сказав, что министрам-социалистам уже разъяснено, что необходимо немедленно ввести суровые дисциплинарные меры и что всякое большевистское восстание должно быть безжалостно подавлено.
Следующим своим шагом Совет отказался признать вновь сформированное коалиционное правительство и созвал Демократическое совещание, чтобы определить состав правительства, способного осуществить программу революционной демократии. До заседания этого совещания управление страной поручалось совету пяти, главными членами которого были Керенский, Терещенко и военный министр Верховский, при условии, что этот совет будет поддерживать тесный контакт с Советом рабочих и солдатских депутатов. Затем, 15 сентября, была провозглашена республика, чтобы показать, что революция завершена.
Керенский первоначально собирался поставить совещание, которое собиралось 27 сентября, перед свершившимся фактом, но у него не хватило мужества, и 3 октября он передал президиуму совещания список лиц, которых он собирался включить в свой кабинет. В то же время он произнес речь, в которой для начала обрисовал ситуацию в самых черных тонах, а затем выразил уверенность, что только коалиционное правительство, представляющее все партии, может спасти Россию. Тем не менее совещание приняло несколько противоречивых резолюций – как за, так и против коалиционного правительства – и практически запретило участие в нем кадетов, и только 9 октября после долгих переговоров между Керенским и президиумом совещания было сформировано коалиционное правительство, в состав которого вошли шестеро кадетов и промышленников. Петроградский Совет, Исполнительный комитет которого был незадолго до этого переизбран, причем большевики получили в нем большинство, а председателем стал Троцкий, сразу же высказался против правительства.
В своем сообщении в министерство иностранных дел относительно совещания я писал: «Первоначальный план его инициаторов заключался в том, чтобы дать демократии возможность выступить единым фронтом против несоциалистических партий, но единственным его результатом стало расщепление демократии на бесчисленное множество маленьких групп и подрыв авторитета ее признанных лидеров. Одни только большевики, составлявшие компактное меньшинство, имеют определенную политическую программу. Они активнее и лучше организованы, чем все остальные группы, и, пока они и пропагандируемые ими идеи не будут полностью подавлены, страна по-прежнему будет оставаться во власти анархии и беспорядка. К сожалению, более умеренные социалистические лидеры, такие как Церетели и Скобелев, которые должны противостоять их экстремистским доктринам в Совете, не могут забыть, что, хотя их и большевиков разделяет пропасть, тем не менее они товарищи и соратники в борьбе за дело социализма. Поэтому они никогда не дадут разрешения на принятие строгих мер против большевиков как партии, которая привела Россию на грань катастрофы, а только против отдельных членов партии, виновных в измене. Если правительство не решается подавить большевиков силой, из-за угрозы разрыва с Советом, то остается единственная возможность – большевистское правительство.
Министры хотят во что бы то ни стало отложить процесс Корнилова на как можно более поздний срок, чтобы дать улечься волнению в обществе. Защищаясь на Демократическом совещании от обвинений в том, что он сам до некоторой степени был в сговоре с Корниловым, Керенский не пролил нового света на то, что произошло в действительности. С другой стороны, он изо всех сил старался показать, что чрезвычайные военные приготовления были предприняты правительством под воздействием ультиматума, предъявленного Корниловым».
Хотя Терещенко согласился сохранить за собой пост министра иностранных дел в преобразованном правительстве Керенского, но он пошел на это против воли. У него возникли серьезные разногласия с военным министром, невольной причиной которых стал я. Я пожаловался Терещенко на утверждение, опубликованное в московской социалистической газете относительно того, что британские броневики принимали участие в злополучном предприятии Корнилова, и в связи с этим Керенский распорядился, чтобы газету закрыли. Вместо того чтобы выполнить этот приказ, Верховский ограничился возбуждением судебного иска против издателя, и отрывок, на который я жаловался, был воспроизведен еще раз. Верховский был человеком молодым и толковым и хорошо себя показал в качестве командующего Московским округом. В 1903 году он был исключен из Пажеского корпуса, в котором тогда обучался, за то, что во время каких-то гражданских беспорядков он уговаривал солдат из уланского полка не стрелять в народ. Его программа реорганизации армии за счет демобилизации максимально возможного количества людей и формирования небольших, но более эффективных подразделений из наилучших элементов представлялась довольно разумной, но он был слишком большим энтузиастом, чтобы из него получился настоящий военный министр.
В разговоре со мной 8 октября Терещенко сказал, что хотя он и остался министром иностранных дел, но отказался взять на себя обязанности заместителя председателя Совета министров. Он не намерен принимать участия в заседаниях правительства, за исключением тех, на которых обсуждаются вопросы внешней политики, или тех, по которым коллегам будет особенно желательно услышать его мнение до тех пор, пока правительство не выработает определенную программу. Он прочел мне свое письмо, адресованное Керенскому с просьбой об отставке, – письмо, в котором содержится резкая критика как правительства, так и Совета. За те шесть трагических месяцев, что прошли с начала революции, они, писал он, ничему не научились и ни от чего не отучились. Вместо того чтобы приложить все усилия для спасения России, демагоги думали только о своих партийных интересах и о том, как контролировать действия правительства и мешать его работе. Контрреволюция, хотя и необязательно монархическая, представляется единственной надеждой на спасение страны, заключил он. Чтение этого письма, которое он угрожал опубликовать, произвело огромное впечатление на его коллег. Кадеты, которые прежде были его самыми ожесточенными оппонентами, заявили, что не войдут в правительство, если его там не будет, и он в конце концов забрал свое прошение об отставке.
