Книга Врата Птолемея, страница 44. Автор книги Джонатан Страуд

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Врата Птолемея»

Cтраница 44

Во время всех этих переговоров в глазах посланцев читались насмешка и презрение. Кое-кто осмелился даже порекомендовать ему вызвать своего джинна немедленно, чтобы свести к минимуму политические последствия. Мэндрейк, сидевший с каменным лицом, упрямо отказался. Весь день он был раздражителен и рассеян. Даже госпожа Пайпер обходила его стороной.

К вечеру, когда позвонил Мейкпис, напомнить об условленной встрече, Мэндрейк понял, что с него довольно, и ушёл из офиса.


В течение нескольких лет, со времен инцидента с посохом Глэдстоуна, Мэндрейк считался близким другом драматурга Квентина Мейкписа. На то были серьёзные причины. Прежде всего, премьер-министр обожал театр, и, следовательно, мистер Мейкпис имел на него большое влияние. Делая вид, что разделяет увлечение главы правительства, Мэндрейк тем самым поддерживал с Девероксом такую прочную связь, какой прочие, менее терпимые члены Совета могли только завидовать. Однако эта привилегия обходилась недешево: Мэндрейку не раз приходилось участвовать в чудовищных любительских постановках в Ричмонде, скакать по сцене в шифоновых леггинсах или шарообразных панталонах, а как-то раз — жуткий случай, которого он никак не мог забыть, — даже спускаться с потолка на специальной подвеске, помахивая крылышками из марли с блестками. Коллеги ужасно веселились, а Мэндрейк ужасно страдал, но сносил это стоически: расположение Деверокса было важнее.

В благодарность за поддержку Квентин Мейкпис не раз помогал Мэндрейку советами. Мэндрейк давно обнаружил, что писатель на редкость проницателен, всегда в курсе всех самых любопытных слухов и всегда точно знает, в каком настроении будет непредсказуемый премьер-министр. Мэндрейк не раз следовал советам драматурга и немало от того выигрывал.

Однако в последние месяцы, когда Мэндрейк был с головой завален работой, общество Мейкписа стало его раздражать. Ему было жаль времени, потраченного на подогревание страсти Деверокса. Ему было некогда заниматься такими пустяками. Мейкпис уже несколько недель звал его в гости, но Мэндрейк все отговаривался. Теперь же он, безвольный, с помертвевшим взглядом, был уже не в силах сопротивляться.


Слуга впустил его в тихий дом. Мэндрейк прошёл через холл, миновав розоватые канделябры и монументальный портрет маслом, на котором драматург сидел в атласном халате, опираясь на кипу пьес собственного сочинения. Стараясь не смотреть в сторону картины (Мэндрейку всегда казалось, что халат на портрете коротковат), он спустился по парадной лестнице. Его туфли беззвучно ступали по толстому ковру. Стены были увешаны афишами театров всего мира, оправленными в рамочки. «Впервые! Мировая премьера! Новый шедевр мистера Мейкписа!» — безмолвно вопили десятки постеров.

Внизу лестница упиралась в клепаную железную дверь, ведущую в рабочий кабинет драматурга.

Стоило постучать, как дверь тут же распахнулась. Из кабинета выглянуло круглое сияющее лицо.

— Джон, мальчик мой! Чудесно! Я так рад, так рад! Заприте за собой дверь. Сейчас выпьем чайку с чуточкой мяты. А то, судя по вашему виду, вам не помешает взбодриться.

Мистер Мейкпис непрерывно кружился в водовороте коротких, стремительных, по-балетному четких движений. Его невысокая фигурка вертелась и подпрыгивала: он разлил чай, добавил мяты, непоседливый, точно пташка. Его глаза сверкали энергией, рыжая шевелюра горела огнём; губы то и дело растягивались в улыбке, будто писатель втайне радовался чему-то.

Костюм Мейкписа, как обычно, отражал его жизнерадостный нрав: замшевые туфли, горохово-зелёные брюки в бордовую клеточку, ярко-жёлтый жилет, розовый шейный платок, свободная полотняная рубашка с рукавами в складочку. Однако сегодня рукава были закатаны выше локтей, а платок и жилет скрывались под заляпанным белым фартуком. Очевидно, мистер Мейкпис был погружен в работу.

Он помешал чай крохотной ложечкой, дважды постучал ею по краю стакана и вручил получившийся напиток Мэндрейку.

— Вот! — воскликнул он. — Выпейте это. Так вот, Джон, — его улыбка сделалась ласковой и заботливой, — птичка принесла мне весть, что у вас не все благополучно.

Мэндрейк коротко, без подробностей изложил события последних нескольких часов. Коротышка цокал языком и сочувственно охал.

— Какой позор! — воскликнул он. — А ведь вы просто выполняли свой долг! Однако такие глупцы, как Фаррар, готовы растерзать вас на куски при первом же удобном случае. А знаете, в чем их проблема, Джон? — Он выдержал многозначительную паузу. — В зависти. Мы окружены завистливыми пигмеями, которые ненавидят нас за наши дарования. Люди театра ко мне относятся точно так же — критики придираются ко всему, что я делаю.

Мэндрейк хмыкнул.

— Ну, завтра-то вы поставите их на место, — сказал он. — После премьеры все утихнут.

— В самом деле, Джон, в самом деле. Но знаете, порой правительство оказывается таким… таким бездушным! Вы, думаю, тоже это заметили, не так ли? Чувствуешь себя в полном одиночестве. Но я — ваш подлинный друг, Джон. Я вас уважаю, даже если все остальные вас презирают.

— Спасибо, Квентин. Но я не уверен, что все так плохо…

— Видите ли, в вас есть нечто, чего ни в ком из них нет. И знаете, что? Умение видеть. Я это всегда за вами замечал. Вы зоркий человек. Зоркий и честолюбивый. Я читаю это в вас, да-да!

Мэндрейк покосился на свой стакан — он терпеть не мог чая с мятой.

— Право, я не знаю…

— Я хочу вам кое-что показать, Джон. Небольшой магический эксперимент. Мне хочется услышать ваше мнение. Посмотрим, сумеете ли вы разглядеть… Ну ладно. Не будем тянуть. Не могли бы вы захватить вон тот железный бесов шип, что лежит рядом с вами? Спасибо. Да, и чай тоже берите с собой.

Мистер Мейкпис короткими, стремительными шажками направился в другой конец кабинета, отделенный аркой. Мэндрейк, несколько растерянный, потащился следом. Магический эксперимент? Он никогда не видел, чтобы Мейкпис творил что-то помимо самых примитивных заклятий. Мэндрейк всегда предполагал, что маг из него довольно посредственный. Да и все были того же мнения. Что же он намерен…

Он миновал поворот — и остановился как вкопанный. Ему стоило немалого труда не уронить на пол стакан с чаем. Глаза у него расширились в полумраке, рот невольно раскрылся.

— Ну, как вы думаете? Что скажете, мой мальчик? — ухмылялся у него из-за плеча мистер Мейкпис.

Мэндрейк долго не мог произнести ни слова, только оглядывал комнату. Раньше эта часть кабинета служила святилищем, где драматург поклонялся самому себе: тут копились трофеи, награды, вырезки из газет, фотографии и сувениры. Теперь все эти реликвии исчезли. Единственная лампочка озаряла комнату тусклым светом. На бетонном полу были тщательно вычерчены два пентакля. Один, предназначенный для волшебника, был стандартного размера, но второй был гораздо больше. И он не пустовал.

В центре демонского пентакля стоял металлический стул, привинченный к полу четырьмя большими болтами. Стул был изготовлен из железа, и все его детали выглядели тяжелыми и прочными; он слабо поблескивал в полумраке. А на стуле, привязанный за руки и за ноги матерчатыми стропами, сидел человек.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация