Во время этого кошмара я был слишком близок к смерти, чтобы в полной мере испытывать праведный гнев. Зато я испытывал его теперь. Я буквально кипел гневом.
Я смутно припоминал, как хозяин отпустил меня. Возможно, ему не понравилась грязь, которую я развел на полу. А быть может, моя немощь наконец начала ему мешать. Но как бы то ни было, ему не понадобилось много времени, чтобы изменить своё мнение.
Прекрасно! Теперь я с ним покончу. Мы погибнем оба. Я обращу против него его истинное имя, и будь что будет! Моим последним желанием было полюбоваться, как он будет корчиться.
И я больше не был намерен появляться в образе жалкого земноводного.
За те несколько коротких часов, что я провел вдали от Земли, Иное Место успело оказать своё целительное действие. Мне удалось подкопить немного энергии. Я знал, что надолго этого не хватит, но собирался использовать полученное с пользой.
Материализуясь, я собрал всё, что осталось от моей сущности, в ту форму, которая наиболее адекватно отражала мои эмоции, то есть огромного рогатого демона с мышцами, похожими на дыни, и множеством зубов. Работа была чистая. Я не упустил ни малейшей подробности. Сера, хвост, подобный копью, крылья, копыта, когти, даже пару бичей подбросил. Глаза мои были подобны раскаленным рыболовным крючкам, кожа светилась, словно остывающая лава. Не оригинально, не спорю, но в качестве демонстрации намерений — вполне, вполне. Я ворвался в комнату с раскатом грома, от которого неупокоенные мертвецы должны были, дрожа, попрятаться по своим могилам. За громом последовал яростный голодный вой, подобный тому, что издавали шакалы Анубиса, бродившие среди гробниц Мемфиса, — только немного погромче и попротяжнее, мерзкий, совершенно неестественный звук.
Собственно, я ещё не завершил свои завывания, когда обратил внимание на того, кто находился в пентакле напротив, — и запнулся на полуслове. Жуткий вопль превратился в невнятное бульканье, взмыл на пару октав вверх и завершился пронзительным визгом, в конце которого явственно ощущался вопросительный знак. Старательно вздыбившийся демон как стоял, уперев крылья в боки и щёлкая бичами, так и застыл в неудобной позе, выпятив пятую точку. Крылья поникли, бичи бессильно повисли. Густое облако серы собралось в робкий ручеек и скромно утекло куда-то прочь между моих копыт.
Короче, я застыл и уставился на своего визави.
— Да ладно тебе, — ядовито заметила девушка. — Не строй из себя идиота. Тебя что, никогда раньше не вызывали женщины?
Демон поднял толстенный палец и поправил упавшую челюсть.
— Вызывали, но…
— Без «но», пожалуйста. Не майся дурью.
Из пасти демона высунулся раздвоенный язык, в точности такой же, как его хвост, и облизнул пересохшие губы.
— Но… но… Минуточку…
— И что это за кошмарная внешность, а? — продолжала девушка. — Столько шуму! Столько вони! А к чему все эти морщины, складки и бородавки? Что ты пытаешься доказать? — Её глаза сузились. — Ты словно бы стремишься компенсировать какие-то свои слабости!
— Послушай, — начал я, — это испытанный, традиционный облик, в котором…
— Забудь про традиции! Почему ты голый?
— Голый? — слабо проблеял я. — Как правило, в этом обличье я не утруждаю себя одеждой…
— Мог бы хоть шорты надеть, по крайней мере! Вид у тебя совершенно непристойный.
— Мне кажется, шорты с крыльями не сочетаются… — Демон нахмурился и поморгал. — Погоди, речь не об этом!
— Кожаные бриджи — вполне сочетаются! Если взять кожу под цвет крыльев.
Я не без труда собрался с мыслями.
— Стоп! К чёрту одежду! Вопрос не в этом… вот в чем вопрос: что тут делаешь ты, а? Ты вызываешь — меня! Ничего не понимаю! Все не так!
От растерянности я даже перестал пытаться пустить в ход все проверенные временем страшилки. Могучий демон съежился, уменьшился в росте — к немалому облегчению моей израненной сущности — и, померцав, поудобнее устроился в пентакле. Кожистые крылья сделались двумя выступами на лопатках, хвост втянулся и исчез из виду.
— А что не так-то? — осведомилась девица. — Это всего лишь обычные отношения господина и слуги, о которых ты мне рассказывал, когда мы встречались в прошлый раз. Ну, ты знаешь: я — госпожа, ты — раб. Я — приказываю, ты — беспрекословно повинуешься. Ну что, вспомнил, как это работает?
— Такой хорошенькой мордашке сарказм точно не идёт, — сказал я. — Так что можешь сколько угодно распространяться на ту же тему. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты не волшебница!
Она мило улыбнулась и обвела рукой комнату, где мы находились.
— Да ну? И чем же это я не волшебница?
Удобно устроившийся демон оглянулся налево. Удобно устроившийся демон оглянулся направо. Что самое неприятное, она была в чем-то права. Вот он я, заточенный в пентакле. Вот она, в пентакле напротив. А вокруг — привычные детали интерьера: канделябры, чаши с благовониями, кусочки мела, толстая книга на столе. В остальном комната была пуста — даже занавесок на окне не было. Высоко в небе сияла большая круглая луна, заливавшая наши лица серебристым светом. Если не считать небольшого ровного помоста в центре комнаты, где были вычерчены руны и пентакли, остальной пол состоял из покоробленных, неровных досок. Кроме розмарина, пахло в комнате в основном сыростью, запустением и разнообразными грызунами. Пока что все выглядело абсолютно обыкновенным. Я уже тысячу раз видел это унылое зрелище — всё, что менялось, это вид из окна.
Но меня в данный момент интересовала та, кто меня вызвал, так называемая волшебница.
Китти Джонс. Вот она, передо мной. Прямо как живая — и вдвое более самоуверенная, чем обычно, стоит руки в боки, с ухмылкой шире дельты Нила. Именно такая, какой я изображал её всё это время, желая подразнить Мэндрейка
[53]
. Её длинные чёрные волосы теперь были обрезаны, так что едва прикрывали уши; и, может быть, лицо слегка осунулось по сравнению с тем, каким я его помнил. Однако сейчас она была в куда лучшей форме, чем тогда, когда я видел её в последний раз, когда она ковыляла прочь, одержав победу над големом. Сколько же времени прошло с тех пор? Года три, не больше. Однако казалось, что для неё время каким-то образом шло по-другому: в глазах виднелось спокойствие, какое даёт только честно заработанное знание
[54]
.
