— Ну вот, так всегда! — задумчиво произнёс он. — Ни одно произведение искусства не бывает совершенным: вечно какой-нибудь изъян да обнаружится. И тем не менее, если не считать Пинна, думаю, можно сказать, что дело сделано чисто!
Не отводя кинжала от глотки Натаниэля, драматург привстал с кресла и шагнул вперёд, чтобы лучше видеть происходящее. Натаниэль медленно-медленно повернул голову и встретился глазами с Китти. Не имея линз, девушка заметила происходящее только в самый последний момент, когда в темноте вспыхнули две Плазмы Пинна и торжествующие демоны начали один за другим проявляться на обыденном плане. Она уставилась на Натаниэля широко раскрытыми глазами — и наконец увидела Мейкписа и кинжал. На её лице отразилось смятение, сомнение и неверие. Натаниэль не отрывал взгляда от её глаз и одними губами отчаянно умолял её сделать что-нибудь, показывая бровями, что именно. Если она только сумеет отбить кинжал, хотя бы на миг, он мог бы броситься на Мейкписа и вырвать кинжал из его руки. «Быстрее!» Если она сделает это сейчас, пока безумец отвлекся…
Китти взглянула на Мейкписа, потом снова на Натаниэля. Нахмурилась. По щеке Натаниэля заструился пот. Все бесполезно — она ему не поможет. Да и с чего бы ей ему помогать? Она же его презирает.
А Мейкпис тем временем облокотился на перила и время от времени тихонько хихикал себе под нос, наблюдая все новые унижения, которые демоны причиняли волшебникам. И каждый раз, как его тело содрогалось, кинжал вонзался все глубже в шею Натаниэля.
И тут Натаниэль увидел, как Китти чуть заметно кивнула. Она напряглась, приготовилась к прыжку. Он облизнул губы, собрался…
Китти Джонс метнулась вперёд. И тотчас же зелёная молния ударила в неё, отшвырнула девушку назад, на перила ложи, которые треснули от удара. Её тело окуталось изумрудным пламенем, конечности задергались, волосы задымились.
Пламя угасло. Китти сползла на пол, только голова и рука остались висеть над зрительным залом. Глаза её были полуоткрыты, но ничего не видели.
В левой руке мистера Мейкписа дымилось и шипело зелёное пламя, но правая продолжала прижимать кинжал к горлу Натаниэля. Глазки у него сделались крошечными, как изюминки, зубы оскалились.
— Глупая девчонка! — сказал он и дёрнул кинжалом. Лезвие задело кожу на подбородке Натаниэля, пошла кровь. — Встать!
Натаниэль молча поднялся на ноги. По всему залу стоголосым эхом прозвучал тот же приказ. Все пленники с шумом поднялись на ноги: связанные, с завязанными глазами, беспомощные. Бесы пинали и щипали их, принуждая двигаться быстрее. Несколько пленников от обилия впечатлений лишись чувств. К таким подбегали один или несколько демонов и подхватывали их на плечи. Наверху, в ложах, где джинны занимались более могущественными волшебниками, на волю случая не было оставлено ничего: всех пленников опутали толстыми чёрными сетями и скрутили, как колбасу.
Натаниэль наконец обрел дар речи.
— Вы погубили нас всех!
Лицо Квентина Мейкписа расплылось в широчайшей улыбке.
— Напротив, Джон! Мы присутствуем при начале новой эры! Однако представление окончено, и мне придётся заняться кое-какими рутинными делами. Но у меня есть человек, который позаботится о том, чтобы вы в моё отсутствие вели себя благоразумно.
Он кивнул в сторону входа в ложу. Портьера откинулась. Внутрь вошёл высокий человек в чёрном плаще. Наёмник, как всегда, казалось, заполнил собой все пространство.
— Я так понимаю, вы старые знакомые, — сказал мистер Мейкпис, пряча кинжал под сюртук. — Вам, несомненно, найдётся о чём поговорить. Я не стану унижать вас, Джон, мелочными угрозами, но позвольте дать вам один совет, — сказал он, оглянувшись уже с лестничной площадки. — Не пытайтесь умереть, как эта бедная юная Китти — мне ещё так много нужно вам показать!
И ушёл. Натаниэль стоял, глядя на тело на полу. Внизу, в жуткой тишине, нарушаемой только шарканьем ног и возбужденной болтовней демонов, проворно уводили и уносили все британское правительство.
Часть 4
Пролог
Александрия, 124 г. до н. э.
Времена в Египте были опасные. С юга, из-за порогов, прокрадывались дикари и предавали мечу приграничные города. Племена бедуинов сеяли смятение среди торговых караванов, следовавших вдоль границ пустыни. На море кораблям досаждали пираты-берберы. Советники царя настаивали на том, чтобы призвать на помощь чужеземцев, однако царь был стар, горд и осторожен, а потому не соглашался.
В запоздалой попытке задобрить недругов при дворе Птолемей предложил к их услугам свои таланты. То есть меня, как он не преминул мне сообщить.
— Ты уж извини меня за такое унижение, — говорил он, сидя со мной на крыше в ночь накануне моего отбытия. — При всем моём уважении к Аффе и Пенренутету, самый могущественный из моих слуг всё-таки ты, дорогой мой Рехит. Я уверен, что ты способен творить чудеса во славу нашего народа. Выполняй приказы военачальников, а когда нужно — действуй по своему усмотрению. Прости меня за все те трудности, которые тебе доведётся пережить, но в конечном счете это пойдёт на пользу и тебе тоже. Если удача не отвернётся от нас, твои труды заставят моих родичей отвязаться от меня и позволят мне спокойно завершить свои исследования.
Я пребывал в облике благородного пустынного льва, и мой рык звучал достаточно гулко и грозно.
— Ты не представляешь себе всей низости людских сердец. Твой кузен не успокоится, пока ты не будешь мёртв. За каждым твоим движением следят шпионы: сегодня утром я отловил в твоей ванной двух жреческих бесов. Я с ними побеседовал. Короче, в определённом смысле можно сказать, что теперь они служат тебе.
Мальчик кивнул.
— Приятно слышать.
Лев сыто рыгнул.
— Ну да, они щедро поделились своей сущностью, чтобы укрепить мою. Не делай такое лицо. В нашем мире мы всё равно все едины, я ж тебе говорил.
Как обычно, одного упоминания об Ином Месте оказалось достаточно: глаза моего хозяина вспыхнули, лицо сделалось мечтательным и задумчивым.
— Рехит, друг мой, — сказал он, — ты многое мне рассказывал, но я хочу узнать ещё больше. Думаю, нескольких недель работы будет достаточно. Аффе приходилось общаться с шаманами далеких земель, он рассказывает мне об их техниках владения собственным телом. И когда ты вернешься… Ладно, там поглядим.
Львиный хвост ритмично постукивал по камням крыши.
— Лучше бы ты сосредоточился на опасностях этого мира. Твой кузен…
— Не бойся, Пенренутет станет охранять меня, пока тебя не будет. А сейчас — смотри, на маяке зажигают огонь. Флот отчаливает. Тебе пора.
Вслед за тем для меня наступило время великих трудов, и с хозяином я долго не виделся. Я отплыл с египетским флотом, отправленным против пиратов, и участвовал в решающей битве у берберского побережья
[81]
. Потом отправился с войсками в фиванскую пустыню, где мы устроили бедуинам засаду и захватили множество заложников. На обратном пути нам пришлось выдержать стычку с отрядом джиннов с головами шакалов, которых мы еле одолели
[82]
.
