Собрались в путь. До Твери осталось уже не так и много. Главаря разбойников привязали веревкой к седлу лошади долговязого Мишки. У него был кнут, и он уж больно ловко с ним управлялся. Так что у него сильно не забалуешь. Николай переспросил женщину с детьми – не желает ли она ехать в их сопровождении до Твери, но та поблагодарила его и отказалась. Тогда он отдал ей все свои запасы съестного и три рубля серебром. Женщина и дети бросились к нему благодарить. Из-за того, что он уже сидел верхом на коне, они стали целовать его сапоги. Николая аж всего передернуло, будто бы током ударило. Одно дело, лежа на диване с бутербродом в руке, читать про времена Ивана Грозного книжку, а совсем другое – быть очевидцем тяжелого времени, когда жизнь человека не стоила и полушки. Когда уговорами удалось отогнать от себя женщину и детей, они тронулись в путь, а Николай еще потом долго оглядывался на их изможденные фигуры. Женщина и дети все стояли и махали ему. И только когда он скрылся из виду, они возобновили свой трудный и опасный путь в Москву. Удастся ли им дойти живыми, и если они дойдут, то примет ли их в свой дом двоюродный дядя, только одному Богу известно.
Через несколько часов пути на горизонте появились белые стены крепости, а за ними виднелись три золотые луковки Спасо-Преображенского собора. Его колокола мелодично звенели, словно они приветствовали шедших к ним людей. Они будто бы чувствовали, что Николай и его товарищи смогут своим приходом хоть на немного, но облегчить жизнь простых жителей Тверского княжества.
– Это Тверь! Мы добрались, боярин! – воскликнул Мишка и, остановив лошадь, сдвинул на затылок шапку и стал любоваться красотой белокаменного города-крепости.
Глава 12
Воевода
Тверской кремль был окружен земляным валом, над которым возвышались высокие деревянные крепостные стены. Они были обмазаны глиной и побелены. Из бойниц, возвышавшихся над стенами башен, торчали жерла пушек. С северной стороны под ними текла река Волга, с запада – Тьмака. С востока же от нее был прорыт канал. Путь Николая и его товарищей лежал через Загородский посад, где жили плотники и каменщики, а далее – по мосту, через Васильевские ворота и в кремль, где располагались княжеский двор, епископский дворец, множество церквей, как каменных, так и деревянных, а также хоромы бояр и избы служивого народа.
– Доложи Великому князю Симеону Бекбулатовичу, что прибыл посланник царя Ивана Васильевича боярин Николай Иванович Бельский! – приказал Николай стоявшему у княжеских хором стражнику.
– Нету князя, воевать ушел! – коротко ответил тот.
– А воевода где?
– В своей избе, которая подле воинской стоит. Сильно занятой он сейчас, может и осерчать, – покосившись на избу воеводы, боязливо ответил стражник.
Оставив во дворе Мишку и Антипа, Николай поднялся по лестнице в избу. Воевода действительно был на месте, сидел за столом и, высунув от старания язык, что-то писал пером на листке бумаги. Увидев вошедшего, он грозно сдвинул брови и отложил в сторону перо.
– Кто таков и почему мне стража о тебе не доложила? – суровым басом спросил он.
– Здрав будь, воевода! Боярин Николай Иванович Бельский указом царя назначен к вам в помощь создать Разбойную губу, с тем чтобы освободить ваши земли от разбойного люда, – доложил Николай и протянул воеводе грамоту.
Взяв ее в руки, воевода долго разглядывал бумагу, внимательно проверил печать и только потом поздоровался.
– Здрав буде, боярин, коли так. Я буду воевода, боярин Дмитрий Сергеевич Мыский. Оставлен в Твери Великим князем Симеоном Бекбулатовичем, чтобы порядок в Тверском княжестве блюсти. Ты присаживайся, небось голоден?
– Есть немного, но я не один. Люди мои меня во дворе дожидаются и пленный разбойник с ними.
– Во как, не успел к нам прибыть, а ужо татей отлавливать начал, – обрадовался воевода, – а у меня людей-то мало, а разбойников много. Не справиться мне одному. Хорошо, что тебя с твоими ребятами к нам сам царь прислал. Хотя наш Великий князь не терпит, когда в его дела княжеские вмешиваются, но для такого уж дела, думаю, что не осерчает он на вас. Ну, что это я? Пойдем, посмотрим, кого вы поймали!
Воевода первым вышел на крылец и, приложив козырьком руку над глазами от яркого солнца, посмотрел на пленника. Рядом с ним встал Николай.
– Ба! Кого я вижу? Так это же Флор – Беспалого помощник. Большая шайка у них по деревням ноне злобствует. Добрый почин, Николай Иванович! Хвалю!
– Мне бы остальных поймать, а на это люди понадобятся, – ответил Николай, а воевода, услышав: «…люди понадобятся», сморщился, как от зубной боли.
– Прохор! В погреб этого бусурмана определи, а служивых отправь в воинскую избу, пусть отдыхают, и покормить не забудь! – крикнул он выскочившему из воинской избы воину.
Потом воевода тяжко вздохнул и продолжил:
– Я здесь в Твери и воевода, и начальник Разбойного приказа. А у меня почти все войско наше с Великим князем ушло, так что осталось совсем немного людей. Твоим ребятам в воинской избе, конечно, место найдется, но вот людей тебе дать не могу! На меня Великий князь кремль оставил. А вдруг татары нагрянут? Ты уж не обижайся, у меня каждый десяток воинов на счету. Почти все наши бояре со своим воинством в Москву подались, поближе к царю – в рот ему глядят, а вдруг что им перепадет! Тьфу, срамота! Были мы люди вольные и сытые, а теперь…
Воевода замолчал и с тоской поглядел на небо, но видно не очень-то верил в помощь небес, а поэтому снова повернулся к Николаю, подозрительно посмотрел на него и произнес:
– Ты теперь на нашей земле, не забывай этого! А по поводу разбойников так договоримся: я тебе не мешаю, а ты не мешаешь мне нести мою службу! Я служу Великому князю Симеону Бекбулатовичу, а ты – царю Ивану. По рукам?
– Хотя бы и так, – вздохнул Николай и протянул руку воеводе.
– А теперь пойдем отобедаем, а потом и отдохнуть сможешь в гостевой избе. У тебя до приезда Великого князя Симеона Бекбулатовича теперь времени ох как много будет!
За обедом Николай попытался разузнать у воеводы про настроение местных жителей, как они относятся к царю, запустению в княжестве, к самим разбойникам. Но собеседник все время старался уйти от прямого ответа, и чувствовалось, что тверчане недолюбливают московскую власть и особо ей не верят. Скажем так, пока просто терпят как свершившийся факт. Тогда Николай решил осмотреться самостоятельно. Для этой цели он переговорил с Мишкой и Антипом, и они решили, что каждый самостоятельно облазит город, послушает, о чем говорят люди, а вечером соберутся и обменяются набранными за день сведениями. А еще перед Николаем встала острая проблема с группой захвата, которой у него не было, но она как воздух была позарез ему нужна. Здесь он рассчитывал на то, что сможет набрать и хоть как-то обучить мужиков из своего села, которое ему даровал царь. Без создания местного «ОМОНа» и нечего было рассчитывать на зачистку Тверского княжества от крупных шаек разбойников. А нужно было начинать именно с них – для Николая было ясно как Божий день.
