– Что там? – спросил он у девушки, которая неподвижно, как изваяние, стояла у окна.
Сделав шаг в сторону, Вита уступила обзор своему напарнику.
И то, что увидел Ирм, ему категорически не понравилось. На дороге перед окнами лежало четыре трупа. Одно тело, человеческое, было погребено под мощными тушами бессарабов.
Бессарабы – здоровые мутанты, отличавшиеся своей выносливостью, силой и невероятной тупостью. Последнее, впрочем, не мешало им существовать. Они выживали не с помощью интеллекта, а благодаря количеству: они никогда не охотились поодиночке. Помимо того, что они были сильными, бессарабы обладали очень плотной шкурой, которую трудно было пробить. Убить такого мутанта можно было только одним способом – стреляя по уязвимым местам вроде живота и глаз, но перемещались эти мутанты скачкообразно, на четвереньках, и, наверное, сами прекрасно понимали, что свои животы, которые не обросли пока «броней», надо беречь. Бессарабы по своему внешнему виду напоминали оборотней с очень тупым выражением морды.
– Странно, – сказала девушка.
– Ты тоже об этом подумала?
– Сам посуди. В одиночку с мутантами не справиться. Судя по тому, что мы видим, он оказался на проспекте буквально застигнутым врасплох, даже толком постоять за себя не успел, а обстреляли мутантов уже совсем другие люди. Посмотри, – девушка снова выглянула в окно. – Судя по пробитой голове и следам пуль рядом с телами на асфальте, стрелок был не один, и стреляли явно сверху. У нас тут соседи были, а мы даже не подозревали.
Наемник отошел – от греха подальше – от окна вглубь комнаты и сел на диван. Они приняли решение как можно быстрее покинуть этот дом. Не теряя времени, сталкер перешнуровал обувь, затянул все карабины на рюкзаке, попрыгал, чтобы убедиться, что ничего не гремит и плотно уложено, а после этого вышел. В подъезде сильно пахло гнилью. Странно, что вчера Ирм этого не заметил, ибо от сильного запаха даже подташнивало. Восстановив в памяти события вчерашнего вечера, Ирм вспомнил, что такой душок в подъезде точно не стоял.
На первом этаже обнаружился и источник вони. Разлагающийся труп пса необъяснимым образом оказался в подъезде, хотя Ирм готов был поклясться, что вчера его здесь не было. Ответ, впрочем, нашелся быстро. Труп обгрызали крысы, которые и притащили его сюда для спокойной трапезы, а позже были напуганы шагами спускающегося Ирма.
Уходили напарники уже не через главный вход. Они единогласно приняли решение выйти на другую сторону улицы. Это было сделать не просто, ибо все квартиры, чьи окна выходили во двор, были с железными, запертыми дверьми. Без шума и лишней возни с замком было покончено, и тяжелая дверь одной из квартир приветливо открылась. Если бы не аномальная Вита, наемник бы не справился с этим.
Стеклопакеты в комнатах были целы, потому выбирались путники на улицу без риска быть порезанными осколками битого стекла.
Первой вылезла девушка, осмотрелась, только потом позвала за собой Ирма. Пролезть в створку окна оказалось не так легко: сначала застряли плечи, потом, когда Ирм попытался выбраться боком, застрял рюкзак, но даже когда парень его снял и передал Вите, протиснуться в полной экипировке получилось не сразу.
– Все потому, что кто-то слишком много ест, – не смогла промолчать Вита.
– Нет, просто у кого-то слишком узкие окна.
Дальше они шли дворами до тех пор, пока не вышли на пересечение проспекта Мира и улицы Сретенка, к Садовому кольцу. Даже после локального апокалипсиса оставалось ощущение, что Садовое кольцо жило своей суетливой жизнью: словно гудели машины, шумели голоса – звуки большого города вот уже много лет сопровождали это место. Среди сталкеров, даже тех, кто не бывал здесь ни разу, и тех, которым сюда не под силу было дойти, активно велись споры о природе этого явления. Одни утверждали, что это пространственно-временная аномалия, другие считали это слишком простым объяснением и выдвигали свои гипотезы, после которых невольно приходилось задумываться о том, а имеет ли человеческая фантазия границы. Ирм здесь был впервые, и его совсем не интересовало, почему здесь столь шумно. Ему просто хотелось быстрее убраться из этого километрового необъяснимого участка. «Возможно, потом стоит расспросить Виту, она многим вещам может дать объяснение», – подумал он.
Остановиться напарников заставила бесформенная черная тень в длинном балахоне. Ирм ухватил девушку за руку и утащил ее под прикрытие автомобиля.
Человек – а в том, что это человек, у наемника сомнений не было – шел уверенно, быстро, но пошатываясь. Сначала Ирм подумал, что бродяга ранен, ведь ни оружия, ни рюкзака, ни снаряжения при незнакомце не было. Голым можно было уйти только от мародеров, которых здесь хватало.
– Он что, пьян?! – предположение Виты звучало безумно и ввергло Ирма в ступор. Прошло некоторое время, прежде чем парень вернул себе способность рассуждать логически.
Вита выпрямилась в полный рост, наемник машинально ее одернул. Привыкнуть к невидимости его новой подруги оказалось очень сложно.
– Да сам смотри!
Указав пальчиком на мужика, Вита от удивления подпрыгнула на месте. В правой руке бродяга за стеклянное горлышко сжимал бутылку дешевого портвейна.
– Этот праздник не для всех! Эх, не для этих, не для тех! Эх, Господи, ты лучше всех! – запел мужчина низким голосом.
У Ирма мурашки по коже побежали от пения этого психа. «Как Зона выбирает себе любимчиков? Хорошо вооруженного и опытного сталкера она и на окраинах погубит, а такие вот опустившиеся пьяницы, будучи абсолютно кривыми, без оружия и детекторов, спокойно гуляют по центру.» Пока Ирм с минуту наблюдал за горе-певцом, тот целых три раза прошел в опасной близости от края аномалий. «И не вляпался же сукин сын!» Каждый раз, когда мужик оказывался в непосредственной близости от аномалии, его отталкивала и направляла на безопасную тропу какая-то оберегающая только его сила.
– Пили люди, пили-пили и не выпили. Пилили люди липы, все деревья выпилили. Пили, не желали, обращались к Богу: «Давай пожить немного, дай пожить еще немного».
Любитель портвейна и депрессивного рока беспокойно ходил по кругу, и каждый новый припев звучал все громче и отчаяннее. Бродяга так эмоционально пел, что на очередном припеве даже заплакал.
Сошедших с ума всегда немного жалко, хотя им эта жалость совсем не нужна. Для них нет иного мира, кроме собственного, а мир психически здорового человека кажется им серым и скучным. Только беда вся в том, что абсолютно нормальных людей нет вовсе, ибо это весьма субъективное понятие. В медицинской книжке может быть справка из психиатрического диспансера, гласящая, что человек полностью здоров и, более того, готов к службе в каких-нибудь войсках или даже годен к работе врача. А на самом деле он лежит вечером и думает, как здорово вскрыть другого человека, посмотреть, как он там устроен и что вообще будет, если прострелить кому-нибудь голову? Он, может, вообще в военные или во врачи потому и пошел. Вот такие действительно опасны.
