— Хорошо. — Елена упорно не давала настоятелю возможности общаться с преступником. — Тогда предлагаю всем опустить оружие и мирно разойтись. Алек!
Маг уставился на нее через все пространство берега. «Не вмешивайся, посмотри кругом», — мысленно передала ему дорогая подруга. И Алек посмотрел истинным зрением.
Купол уже не пылал разноцветными огнями. В его сердцевину бил чистый луч белого цвета из чаши. Расходилось это свечение от артефакта и в разные стороны, сливаясь с белесым туманом с реки, с огоньками, рассеявшимися теперь вокруг поляны. Все это светилось и туго пульсировало. Будто люди сейчас стояли в святилище древнего храма.
— Хорошо, — громко сказал маг и убрал оружие. Схватив Павла за руку, он начал оттаскивать его к ближайшей большой глыбе известняка, где можно было бы спрятаться на границе скопившихся энергий. Было видно, что майор мало что понимает, но, видимо, он тоже что-то почувствовал, потому что магу удалось его увести.
Сергий даже не шелохнулся.
— Что ты собираешься делать? — В голосе Егора звучала плохо скрываемая неприязнь.
— Я завершу обряд, — сказал его бывший собрат. — Мне для этого не нужна твоя смерть. Мне она никогда не могла бы быть нужна. Ты — часть моей семьи. Единственной, какая у меня была.
— Не считая сестрички, так мило сейчас лежащей у твоих ног, — напомнила ему ведьма.
И вот тут холодная уверенность Сергия дала трещину. По его ауре побежали в разные стороны желтоватые вспышки раздражения и даже пятна красного — ярости.
— Сестра? — Он резко повернул голову в сторону Елены, но при этом опустил наконец оружие. — Эта тварь отняла у меня семью. Меня мать выкинула, будто я ненужная вещь. Ее же, больную и глупую, оставила при себе. Тетка все мне успела рассказать.
— Значит, она все же нашла тебя, — сказал настоятель уже более спокойно. Он хорошо помнил рассказ Алека и Павла об этой семье.
— Нашла, — подтвердил Сергий. — А потом и эта… — Он пнул бесчувственное тело Катерины. — Какую же чушь она несла тогда. О волшебстве, даре, чудесной вещи. Мне, монаху, знающему, что такое настоящая вера! Я с трудом заставил ее уехать. Думал, она сгинет в столице. Но нет. Она вернулась и… — Сергей болезненно поморщился. — Я не знаю, почему я ей поверил!
— У нее все-таки есть дар, — тихо и сочувственно сказала ему Елена. — Ты подчинялся чарам.
— И она убила того, кто заменил мне отца! — почти проорал Сергий. — На моих глазах. Надо было убить ее тогда, — уже спокойнее, даже как-то отстраненно закончил он.
— Но ты просто упрятал ее в психушку! — крикнул ему из укрытия Алек. — Друзья помогли? Боевое братство, да? А деньги откуда?
Сергий улыбнулся, почти радостно.
— Это ее деньги, — как друзьям, сообщил он своим противникам. — Это награбленное по другим монастырям. Ребята нашли и использовали для оплаты ее типа лечения. Это было справедливо. Но…
— Но она сбежала, и ты опять привел ее сюда, — напомнил сурово Егор.
— Я никогда бы не позволил ей убить тебя, — опять напомнил Сергий, и вновь, когда он обращался к настоятелю, голос его звучал мягче и даже как-то просяще. — Я спас тебя позавчерашней ночью.
— Я знаю. — Настоятель будто и не слышал оправданий. Он был зол. — Скажи мне, зачем? Объясни, как ты вообще мог? Что тебе не хватает? Что ты хочешь?
— Чаша, — Сергий чуть приподнял артефакт, будто демонстрируя его Егору. — Я всегда ее чувствовал. А после той ночи… Я все время думал… Она — сердце нашего дома, Егор. Она объединяет семью. И если бы я мог быть при ней, я стал бы настоящим членом нашей обители.
— Отец Сергий! — Настоятель был потрясен. — Нашу обитель собрал Господь. И объединяет нас православная вера. Чаша тоже часть монастыря. Но она лишь часть. И ты всегда был членом семьи. Мы друг для друга здесь единственные родные люди, как ты и сказал. Это наш дом.
— А чаша нас объединяет, — возразил горячо монах. — Ты просто другой, Егор. Чаша управляет тобой. И ты всего не видишь и не чувствуешь. Но ты поймешь. Ведь теперь ты будешь свободен.
— Я? Свободен? — Егор нехорошо улыбнулся. — Ты знаешь, меня ничего не гнетет. Я счастлив в своем доме со своими братьями. И со своей верой. Истинной верой, Сергий. И это не зависит от чаши.
Елена внимательно следила за обоими мужчинами. В ауре отца Сергия по-прежнему ничего не менялось. Ни малейшего отблеска белого, никакого влияния артефакта. Ни стальных нитей той третьей силы, что вскоре должна была выйти на сцену.
Зато кокон Егора менялся стремительно. Он возвращал себе прежние краски. Бирюза почти победила сталь, а белый яркий всполох на груди, знак артефакта, вдруг стал окрашиваться в золото по краям.
— Ты долго был Хранителем, — продолжал убеждать Егора его собрат. — Но ты дважды подверг чашу опасности. Ты даешь ей управлять собой. Ты говоришь, здесь твой дом? Но ты живешь здесь, потому что здесь артефакт. Ты же долгие годы провел вдали от нас. И вернулся только из-за чаши. Твой дом будет там, где ты выберешь сам, когда будешь свободен. И то же самое с верой. Твоя вера всегда отличалась от нашей.
— Но я верю в Христа, — спокойно напомнил Егор. — А в кого веришь ты? Ведь чаша принадлежит иному богу.
— А это не важно. — Сергий махнул рукой с зажатым в ней пистолетом, даже, похоже, не помня об оружии. — Я буду ее Хранителем, и она станет истинным сердцем нашей обители.
— Чаша не принадлежит людям, — твердо и значительно сказала Елена, готовясь уже начать отступление. Времени практически не оставалось. На грани круга уже начали проявляться пока еще еле заметные высокие силуэты. — Она служит богам. И это надо чувствовать сердцем.
И тут Егор дернулся, будто его ударили. Он развернулся к ведьме, посмотрел на нее так, будто ожидал найти на ее лице ответ на какой-то вопрос. Но она лишь кивнула. Да, эти слова предназначались ему, а не Сергию. Елена молилась, сама не зная какому из богов, чтобы настоятель понял…
— Я это слышал уже, — возразил между тем Сергий. — Но это должно измениться. Чаша поможет мне, когда я стану ее Хранителем.
— Ты ошибаешься, — тихо и как-то рассеянно сказал ему Егор, даже не глядя в его сторону. — И все, что я могу, это просить тебя отказаться от задуманного, хотя знаю, что ты этого уже не сможешь сделать.
— Даже больше. — Елена начала тихо отступать назад, чуть потянула за рукав Егора, и он двинулся вместе с ней. — Мне нельзя вообще-то было бы говорить это, но… Ты по сути хороший человек, Сергий. И мне очень жаль, что ты сделал неправильный выбор. Я буду жалеть о твоей смерти.
— Но ты это выбрал, — закончил за нее настоятель, уже сам, оттаскивая ведьму все дальше от монаха.
Наконец, они повернулись к нему спиной и двинулись к глыбе известняка, что была ближе. Елена поверить не могла, что Егор все-таки решился. И он сам, похоже, еще не полностью осознал, что только что сделал. Но шел с трудом, напряженный, нервный. Он с трудом сдерживался, чтобы не обернуться и не побежать обратно. Но что-то удерживало его от того шага.
