— Я бы мог провести так весь день, лаская тебя, занимаясь любовью, даря тебе удовольствие, — шептал Мадрук, не выпуская ее из объятий.
— Судя по рассказам Тайры, тебе, правитель, есть кому дарить удовольствие! — усилием воли приходя в себя и вскакивая на ноги, отрезала Арис.
— Я щедрый! — засмеялся Мадрук и как ни в чем не бывало поинтересовался: — А где моя жена? Я как раз пошел ее искать! Но нашел тебя.
— Сейчас начнется завтрак, и все спустятся в зал. — Арис все еще не понимала, что происходит с ней, какую игру затеял Мадрук и зачем ему надо дразнить ее.
— Чудесно, я очень проголодался, пока сюда доехал, и не откажусь попробовать что-нибудь вкусное. — Он облизнулся и выразительно посмотрел на женское естество главной жрицы. Арис, поймав его взгляд, покраснела, поперхнулась и стремительно побежала в зал. Правитель еле поспевал за ней, довольный собой и ее реакцией. Ему нравилось чувствовать свою власть.
Тайра с Илием сидели за небольшим столом, предназначенным для особых гостей, к ним поспешила присоединиться и Арис, успевшая прийти в себя по дороге. Илий, приехавший с Мадруком, вскочил и бросился к ней навстречу с объятиями, но смущенно остановился и лишь сказал:
— Я счастлив встретить тебя снова, жрица!
— Спасибо, я тоже рада, что ты снова в храме, советник.
— А я совсем не счастлива видеть здесь еще и Десму, — вмешалась Тайра. — Зачем вы привезли ее с собой? — возмутилась она.
— Она так переживала за тебя, что мы не могли ее уговорить остаться во дворце! — стал оправдываться Илий.
— Я думаю, скоро она будет умолять о том, чтобы остаться во дворце! — У Тайры от негодования раздувались ноздри.
— Кто будет умолять о том, чтобы остаться во дворце? — поинтересовался Мадрук, подходя к ним.
— Зачем ты привез с собой Десму? — сквозь злые слезы спросила Тайра. — Мне больно ее видеть в моем положении, видеть, что ты обнимаешь ее, уходишь к ней.
— Тайра, — растерялся Мадрук, — давай не будем это обсуждать при всех!
— А все это и так знают!
— Мы поговорим об этом вдвоем, — вздохнул Мадрук и, развернувшись, ушел.
Правитель
Он так стремился в храм, в глубине души радуясь, что появился формальный предлог увидеть Арис. Четыре месяца он вспоминал ее, как в ненастные дни вспоминают о солнечных лучах, и эти воспоминания разогревали его кровь и вызывали желание. Тайра забеременела, почти совсем перестала отвечать на его желание, которое требовало своего. Десма была рядом, а ему хотелось игры и страсти. Он взял ее, как мужчина берет женщину, даже не думая о своих или ее чувствах, а просто подчиняясь зову инстинкта и зову гормонов. И не скрывал эту связь в уверенности, что, как мужчина и как правитель, имеет на это право. Мадрук даже не ожидал, что Тайра примет все так близко к сердцу. Он решил, что это перепады настроения во время беременности, и очень удивился, узнав, что Тайра поехала в храм, к Арис. Увидев жрицу, он опять почувствовал, как какая-то могущественная сила тянет его к ней, как только одно ее присутствие заставляет подниматься его фаллос. И то, как реагировало ее тело помимо ее желания, льстило его мужскому самолюбию. Было забавно наблюдать, как она пыталась бороться со своим желанием. Он чувствовал себя котом, играющим с мышью, и эта игра увлекала его и давала отдохнуть от мыслей о стране. В то же время Мадрук чувствовал, что все выхолит из-под контроля, что то, как он привык управлять: силой и жесткостью, логикой и системой, — больше не работает. Его мозг каждый день выстраивал новые схемы, пытаясь найти решения, но пока все они казались нежизнеспособными. Ночи с Десмой помогали, но расстраивать Тайру из-за этого, а тем более что-то менять в своей жизни он не собирался.
Мадрук решил пойти поговорить с Тайрой, успокоить ее, хотя искренне не понимал, почему женщины устраивают из этого такую трагедию. Это выматывало его и отвлекало от более важных дел. Успокоив жену, он собирался сразу же вернуться к делам, но, приехав в храм, почувствовал, что хочет остаться подольше, тем более что этим вечером должны были быть состязания. И с изумлением поймал себя на мысли, что ему хочется побыть подольше рядом с Арис.
Арис еще раз осмотрела двор храма. Все было готово к состязанию! Соревнование было простым, не то что игры с быками, которые проводили в ночь весеннего равноденствия. Сегодня самые ловкие юноши и взрослые мужчины из ближайших деревень должны были сделать девять раз на руках «колесо», символизирующее избавление от груза прошлого и приветствующее будущее, а потом поцеловать понравившуюся жрицу. Жрицы же, кроме поцелуя, еще дарили кольца. Особенно молоденькие служительницы храма ждали этого вечера, прихорашиваясь и наряжаясь, чтобы осчастливить подарком самых ловких.
Кольца действительно несли удачу и богатство, а также здоровье и любовь тем, кто их носил, поэтому многие стремились их получить.
Миндалевидные печати на кольцах делали из золота или полудрагоценных камней. На них вырезали ритуальные сцены, символы или фигурки животных — грифонов и сфинксов.
Выточенные из агата кольца помогали достичь успеха в коммерции и торговле, из аметиста — приносили вдохновение и ясность, из горного хрусталя — охраняли в путешествиях, из гематита — способствовали обучению и общению, из халцедона — усиливали семейные связи. Но самыми сильными считались кольца-печати, выкованные из чистого золота, с подробным изображением ритуальных сцен.
Поздним вечером, почти перед началом состязаний, Арис вспомнила об этой традиции и, повинуясь какому-то неосознанному желанию, достала золотое кольцо. Она посмотрела на фигурки трех жриц и Богини на фоне растущей Луны, Солнца и парящего в небе лабриса. Лабрис — священная двухсторонняя секира — был излюбленным символом Великой Богини, и только жрицы могли им владеть. Несущий смерть при ритуальном жертвоприношении быков и обещающий новую жизнь при посвящениях, лабрис в то же время был похож на готовую влететь в небо бабочку — символ трансформации и возрождения души. Душа пробуждалась в сакральном единении мужчины и женщины — Солнца и Луны, — и Богиня, сидящая под плодоносящим оливковым деревом, олицетворяющим вечность, освящала этот союз.
«Правитель достоин владеть этим кольцом, — решила Арис. — Оно защитит его и даст ему благословение Великой Богини, и… — жрица вздохнула, — и оно будет наполнено моей любовью, которая наполнит и его».
Она опустила кольцо в чашу с морской солью, чтобы очистить от лишних энергий, окурила благовониями и через пятнадцать минут, положив легкое золотое украшение на ладонь, обратилась к Луне: «Лунный свет, благословляющий взгляд Луны, заряди кольцо любовью, которая ценнее всего золота на свете, храни моего любимого силой светил небесных и силой земли», — и, посмеявшись над самой собой, поспешила на состязание.
Молоденькие жрицы возбужденно щебетали в предвкушении начала состязаний. Тайра сидела рядом с Илием на почетном месте для гостей и о чем-то тихо с ним говорила. И тут краешком глаза Арис заметила, как откуда-то появились Десма и Мадрук. По их позам, по тому, как рука Мадрука лежала на талии Десмы, привлекая ее к себе, и тому, как Десма кокетливо улыбалась, было видно, что они явно не выясняли отношения, а занимались более приятным делом. Арис вздрогнула и почувствовала боль в сердце и сама поразилась этой боли, не понимая, зачем она позволяет себе вовлекаться в это безумие, в этот водоворот событий. Зачем Мадрук провоцирует ее, играет с ней, чего он хочет? У него есть Тайра, ждущая его ребенка, и есть Десма, утоляющая его страсть, чего он хочет от нее, от Арис? Зачем ей эта ситуация? Тем более что ей очень хочется помочь Тайре вернуть любовь и желание мужа. Жрица посмотрела на жену правителя и заметила, как ту передернуло при виде Мадрука и Десмы. Мадрук сел рядом с Тайрой и что-то ей сказал. К счастью, заиграли трубы и начались состязания, отвлекшие Арис от невеселых размышлений.
