— Если ты захочешь от меня уйти, потому что я выбрал сына, Тайру и страну, я пойму, но я этого не хочу. Я хочу, чтобы мы были вместе и наслаждались друг другом так, как этой ночью. Просто прими это и реши, хочешь ли ты остаться со мной как любимая женщина или хочешь уйти. Я не могу предложить тебе что-то другое.
— Я не хочу сейчас ничего решать! Дай мне время хотя бы до вечера! Я прошу тебя, не смотри на меня сегодня, не говори со мной, не прикасайся ко мне! — взорвалась она, не понимая, как он может так распоряжаться ее жизнью. И в то же время — на что она, глупенькая, надеялась: что Мадрук откажется от привычной жизни, разведется с Тайрой и женится на ней, оставив сына? Какой же наивной она была, вроде и не молоденькая девочка, как Хортица, а главная жрица храма Луны, а все еще витает в своих фантазиях. Ей четко дали понять, какая роль в этом спектакле ей уготована, и это явно не главная роль жены правителя.
Мадрук наблюдал за бушевавшими внутри нее страстями и понимал, что сейчас ему лучше ее оставить.
— Увидимся вечером на пире! Я люблю тебя, Арис!
— И я люблю тебя, Мадрук, — целуя его на прощание, прошептала она. И, едва закрыв за ним дверь, провалилась в крепкий сон, даже не успев себя пожалеть.
Все еще продолжая улыбаться, она сладко потянулась и вдруг вспомнила прощальные слова Мадрука. Но в утреннем свете солнца они уже не казались ей приговором, а воспринимались как то, что есть в данный момент и что, вполне возможно, может измениться или что она может изменить сама. Ее душа пела от счастья, страдала и росла, потому что у нее была эта любовь, и никто на земле не мог запретить ей любить его, и никто не мог отнять у нее это счастье, если только она сама не решит отказаться от него. Это ее свобода любить! Но пока она не собиралась отказываться от любви, а собиралась продолжать любить и привлекать любовь в свою жизнь. Она вспомнила о своем подарке Мадруку и, достав платок, положила его рядом с изголовьем кровати.
«Что же этот день я проведу в наслаждении каждым мгновением, — решила Арис, — тем более что в двадцать четвертый лунный день нельзя поддаваться апатии и безысходности. Это день соединения с земными энергиями и энергиями удовольствия. В этот день мир дает так много сил, что их обязательно надо направить на созидание и творчество. Непременно нужно или что-то делать физически, или заниматься любовью, особенно мужчинам. В них пробуждаются агрессия и страсть. Считается, что это день проявленной мужской силы». Но насчет занятия любовью Арис еще не была уверена, а вот размяться и сделать что-нибудь волшебное было вполне возможно. Она вспомнила, как в храме в этот день они строили из камней пирамиду желаний.
Арис лукаво улыбнулась и, легко одевшись, побежала во двор. Недалеко от дворца ей удалось обнаружить усыпанное белой галькой плато. Подняв первый камень, она ощутила его тепло и пульсирующую энергию. «Я и Мадрук, силой Земли пусть будет крепка наша любовь», — прошептала она свое желание камню и положила на землю. Арис поднимала камни с земли, шептала им свое желание, представляя себя и Мадрука вместе, и складывала камни в пирамидку, танцуя одной ей понятный танец и что-то напевая про себя. И продолжала складывать до тех пор, пока не почувствовала, что пирамида завибрировала в унисон с ее мечтами. Водрузив последний камень на вершину, Арис погрузилась в молчание. И, созерцая пирамиду, представляя себя и Мадрука вместе в любви, радости и творчестве, в развитии и служении Высшим силам, в своих мечтах она видела новый храм, она видела и его сына, и их дочь. Она видела Тайру счастливой в любви и в радости с другим мужчиной и с другим ребенком. Она видела, как страна благодаря их любви и новой религии, созданной ими, стала процветать и развиваться. Она не знала, откуда к ней приходят эти видения и эти мечты, в чем-то удивляющие ее саму, и предпочитала просто позволить им приходить, не анализируя и не отвергая. Приложив руки к камням, Арис направила все свои мечты в руки и через них в камни, прося стихию Земли о помощи. «Силой Земли пусть сбудутся все мои мечты. Да будет так, так и есть».
Правитель
Мадрук наблюдал за ней, спрятавшись за деревьями. Он проснулся утром, улыбаясь, и сам удивился той радости, которая в нем ликовала. Он вдруг осознал, что с момента их встречи куда-то исчезла ноющая пустота в груди, сознание заполнилось бурлящим потоком мыслей об Арис, воспоминаниями и мечтами о ней. С ней в его жизнь вернулись радость и краски, вернулось пьянящее чувство жизни, словно его сердце наконец проснулось и начало танцевать.
Он наблюдал за странным танцем Арис, больше похожим на игру шаловливой девочки, чем на ритуальные движения жрицы, и все отзывалось в нем, словно душа танцевала вместе с ней. Его тело тоже хотело присоединиться к этому странному действу, закружиться вместе с Арис на этом плато. Его тело тоже нашло ту, которая чувствовала каждый его порыв и отвечала на каждое его движение.
Прошедшая ночь поразила его. То, что происходило между ними, случалось раньше только в его мечтах. Мадруку казалось, что женщины, равной ему по страсти и силе, в мире не существует, и то, что Арис оказалась реальной и живой, озадачивало. Пока он не понимал, что с этим делать, и предпочитал просто наслаждался тем, что есть. Но мысль о том, что она совсем рядом, заставила его быстро подняться и кинуться к ней в комнату. Не найдя Арис, он вышел из дворца и пошел, стараясь настроиться на нее. И, только увидев жрицу, танцующую на белоснежных камнях и сооружающую каменную пирамиду, правитель вспомнил, что они договорились до вечера не встречаться. Он хмыкнул про себя, не понимая, зачем женщины все усложняют и обязательно хотят им полностью владеть. Почему им так важно быть для него единственной? Почему бы Арис и Тайре не договориться и не делить его любовь и его страсть? Он не знал, примет ли это Арис, но в глубине души он не хотел, чтобы она исчезла сейчас из его жизни.
Арис скорее почувствовала, чем увидела, что Мадрук где-то рядом, и, открыв глаза, заметила его фигуру, мелькающую между деревьями. Она залилась румянцем, представив, что он наблюдал ее танец и ее пирамиду. «Теперь он решит, что я совсем сошла с ума и впала в детство, — подумала Арис и тут же отбросила эту мысль. — Не важно, что подумает он, важно, что чувствую я! А я чувствую легкость, радость и любовь!» — И Арис поспешила готовиться к пиру.
Правитель
Она вошла в зал во всем великолепии своей зрелой красоты. Длинные тяжелые изумрудные серьги добавляли глубины ее бирюзовым глазам и хрупкости длинной шее. Вытканные темно-зеленые перья растворялись в нежной сирени тонкого полотна, облегающего ее стройное точеное тело, оставляя открытой спину. Арис была похожа на истинную богиню. Все взгляды устремились к ней, и Мадрук почувствовал гордость: эта женщина любит его! Она — его женщина и принадлежит ему. Он перевел взгляд на Тайру и с грустью заметил, какой блеклой, безжизненной и потухшей даже в своем великолепном наряде она выглядела рядом с Арис. Они сидели вместе и принимали поздравления с рождением наследника, но он следил взглядом за жрицей, формально улыбаясь и благодаря подходивших.
Глаза Арис лучились светом, и этот свет, наполняющий ее, освещал все вокруг. Мадрук заметил и то, что все, кто смотрел на главную жрицу Луны, видели этот свет и чувствовали ее силу. Но один взгляд насторожил его! Радмир, правитель Мадии, соседнего города-государства, оставшийся по его приглашению на пир, смотрел на Арис, как лев смотрит на львиц прайда, признавая равную ему. Да и он сам был похож на льва своим пронзительным и жестким взглядом умных глаз, который, казалось, проникал внутрь каждого, заставляя беспрекословно признавать власть этого человека и следовать за ним. И было видно, что он привык вести за собой — воин со шрамами на массивном теле, плотно сжатыми губами и волевым подбородком. Радмир был зрелым и могучим мужчиной, многое повидавшим в свои пятьдесят лет, многое пережившим и многое умеющим. Мадрук знал, что Радмир был посвящен в тайные знания, видел прошлое и чувствовал будущее, и он был единственным, чье превосходство правитель готов был признать.
