— Лейв, малыш, ты сделал мне больно, ты что-то повредил у меня в нутре! Я тебе за это отплачу, слышишь?
Халли принялся медленно-медленно отступать назад. За спиной слышался далекий рев реки; он ощутил движение воздуха, бескрайнюю пустоту позади. Он стоял над самой пропастью, дальше отступать было нельзя. Он замер на месте. По спине у него ползли мурашки, он расширенными от ужаса глазами смотрел на приближающегося купца.
Рот у Бьерна был раскрыт; на губах и подбородке блестела слюна.
— Лейв, малыш, лучше отдай мне пояс, а не то — скажу тебе честно, как вор вору, — я перережу тебе глотку!
Халли гневно осклабился.
— Есть и другой выход! Садись на свою гнусную клячу и проваливай восвояси с позором, потому что пояса ты не получишь!
Бьерн хихикнул и ринулся вперед куда проворнее, чем ожидал Халли. Мальчик метнулся в сторону — поздно! На него навалилась огромная туша, в лицо пахнуло потом, вином и смрадом немытого тела. Он вскрикнул от удара в плечо. Горячие пальцы стиснули ему горло; ноги у него подломились, и он рухнул навзничь, во тьму, извернувшись при падении, почувствовав, как туша противника перевалилась через него.
Халли тяжело приземлился на спину. Он услышал удар — Бьерн грянулся оземь рядом с ним, — почувствовал, как соскользнули с горла цепкие пальцы. Мальчик поспешно взметнулся на ноги, зная, что Бьерн рядом, во тьме, поступил так же.
Почувствовав, что его ухватили за спину, Халли вслепую врезал кулаком куда-то назад, едва не вывихнув себе запястье. Послышался яростный вопль, шарканье ног — и тишина.
Халли, пошатываясь, отступил на несколько шагов, ожидая, что Бьерн бросится на него снова.
Но ничего не случилось.
Плача, задыхаясь, Халли стоял, пригнувшись и ожидая нападения.
Откуда-то снизу донесся слабый звук удара — его было еще слышно за шумом реки, — звук удара и стук осыпающихся камней. Потом все стихло. Все так же шумела река. Ветер раскачивал ветви сосен. А в остальном все было тихо и спокойно.
От костра остался только круг еле мерцающих углей.
Халли опустился на землю, прямо там, где стоял, глядя в пустоту.
Глава 10
Куда бы ни приходил Свейн, повсюду люди воспевали его деяния. Старейшины осыпали его золотом и дарами, прекрасные девы выбегали ему навстречу, забыв даже причесаться, и ждали его на дороге через каждые несколько ярдов. Прочие молодые герои, снедаемые завистью, пытались ему подражать. Кетиль отправился в лес, чтобы истребить изгоев, но встретил карлика с карманным ножом и обратился в бегство. Эйрик взобрался на Голубиный утес, чтобы убить медведя-людоеда, но кончилось тем, что он несколько миль удирал по вершинам, спасаясь от медвежонка.
Свейн про это ничего не говорил — он вообще был не охотник до болтовни. Он теперь вошел в полную силу высокий, суровый, плечистый — гора, а не человек! — и к тому же проворный, ловкий и уверенный в себе: он быстро принимал решения и тут же действовал. Не многие в чертоге осмеливались оспаривать его мнение.
В самый темный предрассветный час Халли отыскал свой плащ и закутался в него, однако же к утру он все равно продрог и трясся как в лихорадке. Дрожащими руками он разложил заново костер и съел остатки мяса, жадно запивая его вином из фляжки. Старый мерин наблюдал за ним из-под сосны. За краем обрыва, над вершинами далеких деревьев, висели клочья тумана.
«Может быть, — думал Халли, — Свейну тоже было не по себе, когда он в первый раз убил человека». Конечно, в легендах не говорится о том, что он чувствовал, что его волновало и терзало, но разумно было предположить, что и он тоже был взволнован, а может, и напуган.
Конечно, это хорошо, что ему страшно. Если бы он не испытывал страха перед убийством, это означало бы, что он не совсем человек. Преодолеть этот страх и все-таки одержать победу — вот в чем истинная сила духа!
Так говорил себе Халли. Но, несмотря ни на что, он долго сидел у костра, не в силах подняться, а когда наконец встал, чтобы осмотреть вьюки Бьерна, ноги у него все еще дрожали.
Во вьюках было много барахла, которое Халли сразу отбросил в сторону: деревянные шпильки и изображения различных героев, все очень грубой работы; бусы, янтарные ожерелья, костяные заколки; куча грязного белья. Сокровища, которые накануне показывал ему Бьерн, его тоже не соблазнили: Халли не верил, что они настоящие. Однако на дне второго вьюка нашлось кое-что получше: мягкий кожаный кошель, набитый монетами.
Халли забрал кошель и все оставшиеся у купца припасы и вино. Вьюки с остатками барахла он зашвырнул подальше в лес. Потом тщательно затоптал костер и подошел к старой кляче, которая по-прежнему паслась на краю поляны.
— Я на тебя сесть не решусь, — сказал он мерину. — Ну, как бы то ни было, а ты от него избавился. Ступай куда хочешь!
Он ласково похлопал лошадь по крупу; мерин поразмыслил и трусцой двинулся прочь, вниз по дороге. Вскоре он исчез за деревьями.
Уходя с поляны следом за ним, Халли заметил что-то черное, торчащее из земли. Это был знаменитый троввский коготь, глубоко вонзившийся в почву. Мальчик не без труда вытащил его из дерна и, разглядев хорошенько, с изумлением обнаружил, что коготь выточен на редкость искусно: отполированное до блеска дерево было куда более тяжелым и твердым, чем он думал. Вдобавок коготь был острый: он порвал ткань мешка, когда Халли сунул его внутрь. Что ж, и то хорошо. Хоть какое-то оружие, пока он не купил себе ножа.
Оставшуюся часть ущелья Халли миновал без происшествий. Утесы мало-помалу расступались, дорога становилась все более пологой. Наконец лес кончился, потянулись обломки скал и осыпи — начало нижней долины. Вырвавшись на равнину, река принялась петлять из стороны в сторону. Здесь она была шире, чем до водопадов. Местами она разливалась широкими и мелкими перекатами, потом обрушивалась в темные, глубокие омуты. Халли начали попадаться стада коров, пасущиеся у подножия утесов, и козы, запертые в загонах. Мало-помалу почва становилась заметно лучше, трава — гуще и зеленее. И стада тоже делались все многочисленнее. Стены долины отступали все дальше, создавая ощущение простора. Солнце разогнало утренние туманы, и Халли увидел вдали просвет между гор, за которым горизонт выглядел непривычно ровным: он знал, что там должно быть море.
Согревшись на солнце, вырвавшись из угрюмого ущелья, Халли веселел с каждым шагом. Ночные кошмары отступали прочь, и свои собственные поступки начали казаться ему куда менее отчаянными и куда более продуманными, чем прежде. Он даже захихикал себе под нос. Как все-таки ловко он заманил этого мерзавца на край утеса!
У дороги возвышался деревянный столб с изображением героя: древняя деревянная резьба почти стерлась от старости, но была заново выкрашена ярко-голубой краской. Столб отмечал границу. Вдали, за полями и полосой деревьев, виднелось множество крыш непривычного, ярко-красного цвета. Над коньками крыш реяли флаги: верный знак великого Дома. Вот и хорошо: там он сможет купить себе еду, нож и все остальное и даже — почему бы и нет? — поведать всем о своей недавней победе. Этот Бьерн наверняка многих ограбил на пустынной дороге! Так что весть о его смерти порадует людей. Если повезет, глядишь, еще и денег не возьмут за провизию…
