3) Я был против анархии в экономике и войны законов, что в итоге привело к небывалому обнищанию народа, моральному и физическому угнетению советских людей, развалу хозяйственных связей и бесконтрольному грабежу богатств нашего Отечества, развалу СССР.
4) Я был против всевозрастающего национализма, сепаратизма и экстремизма всех мастей, которые приводили к крови, большим жертвам, миллионам беженцев, к полнейшей обреченности ни в чем не повинных людей. А в это время Горбачев делает вид, что всего этого нет.
Характерно, в связи с этим, заявление бывшего советника президента РФ Старовойтовой в «Известиях» № 180 от 11.08.92 г. (статья «Декларация прав человека должна получить гарантии во всех странах»). Цитирую: «Недавно в Америке на встрече, организованной Биллингтом, директором библиотеки Конгресса, Горбачев признался, что он начал понимать значимость национальных проблем только осенью 90 года (!). Мне сказали об этом пораженные конгрессмены — участники встречи». Вот вам лицо нашего лидера! Уже была бойня и в Сумгаите, и в Карабахе, и в Тбилиси, и в Баку, и в Средней Азии… А он только начал понимать.
5) Я был против роста не имеющей на своем пути преград преступности всех видов; против разложения и растления молодежи — будущего нашего Отечества; против падения демографических показателей нашей нации, что особо важно.
Демографическая катастрофа — самый убедительный показатель краха всех проводимых с 1985 года реформ.
Ранее, несмотря на годы Гражданской и Великой Отечественной войн, а они унесли десятки миллионов жизней, у нас в России население все-таки росло, хотя динамика роста была не столь яркой. Так, на каждую тысячу человек в 1913 году был прирост 15 человек, в 1950 году, т. е. при Сталине, — 17, в 1960 году — 16, а в 1970–1980 годах — уже только 6–7 человек. Но прирост был.
Сегодня самым тяжелым для нас показателем (и это опубликовано в докладе Детского фонда ООН) является то, что с 1985 по 1991 год уровень общей смертности в России вырос на одну треть, это в 3–4 раза больше в сравнении с другими неблагополучными странами. И главное — отмечается тенденция роста смертности: в первом полугодии 1993 года она возросла в 1,6 раза в сравнении с таким же периодом 1992 года. Резко уменьшилось количество браков, сократилась рождаемость.
6) Я выступал против ущемления интересов и авторитета нашего государства, против одностороннего сокращения Вооруженных Сил и вооружений, нарушения принципа равной безопасности, против уродливых форм конверсии военной промышленности, что вместе взятое наносило колоссальный ущерб обороноспособности, государственной безопасности и, естественно, суверенитету нашего государства. Вот куда надо было смотреть прокуратуре!
7) Я протестовал, когда ущемлялись интересы личного состава и особенно офицеров и членов их семей, выводимых спешно из стран Восточной Европы и Монголии в не подготовленные у нас в государстве районы. Категорически возражал в отношении дискриминационных условий пребывания наших военнослужащих в Прибалтике, Закавказье и некоторых районах Средней Азии.
Фактически по всем вопросам я вносил в разных инстанциях конкретные предложения и готов был включаться в их осуществление. К примеру, предвидя, что Варшавский Договор в течение года развалится, и зондируя почву среди натовцев, как они отнесутся к предложению распустить оба блока, сделал вывод, что последние не только не намерены предпринимать что-то ликвидационное в отношении НАТО, а наоборот — будут этот союз укреплять. Поэтому, учитывая обреченность Варшавского Договора, а к этому его привел Горбачев, я написал министру обороны и начальнику Генерального штаба доклад (конечно, в надежде, что он был представлен и Президенту — Верховному Главнокомандующему), где предлагал хотя бы за несколько месяцев до наступления признаков агонии Варшавского Договора заявить о его роспуске и гласно призвать Запад последовать нашему примеру в отношении НАТО. Этим шагом мы способны были приобрести в свой актив хотя бы общественное мнение мира. Но и этого не было сделано. А получилось так, что весь мир оказался свидетелем позорного краха нашего оборонительного союза. Конечно, народы мира видели одновременно и другое: что все это — результат хорошо проведенной акции Западом (и в первую очередь ЦРУ) с помощью и активным участием лично Горбачева, а также его друзей по предательству.
Или вот еще пример. Зачем нам надо было брать, унижаясь, деньги у ФРГ для строительства жилых домов офицерскому составу частей Западной группы, выводимых из Германии? Ведь предлагалось вообще ничего не брать. На мой взгляд, немцы обязаны были сами построить нам столько военных городков и жилых помещений для офицеров, сколько требуется, а не ограничиваться теми крохами, которые Коль посулил Горбачеву в обмен на решение Советского Союза дать согласие на объединение Восточной и Западной Германий. Мы только недвижимости и военного имущества оставили в ГДР на 90 млрд. западных марок, а Коль давал 13,5 млрд. и из них лишь 7,8 на строительство. Ведь было бы прекрасно, если бы по мере готовности военных городков и жилого фонда офицерам выводились бы и наши воинские части из Германии. Куда нам с этим спешить? В конце концов, мы же победители! Не по своей инициативе мы оказались в Германии. Это гитлеровцы развязали войну. И мы, громя их, вынуждены были прийти в их логово.
Но ведь даже солидных торгов по этому поводу не было — Запад продиктовал, а Горбачев принял к исполнению. Но кто ему это разрешил? Никто! Я опять возвращаюсь к вопросу, который часто уже задавался: самолично Горбачев управлял страной или с кем-то считался? Ответ однозначен — только самолично и только в ущерб стране (не считая, разумеется, Яковлева и Шеварднадзе, которые с Горбачевым составляли одно лицо). Ни Верховный Совет, ни Кабинет министров, ни Совет Федерации, ни тем более другие государственные органы для него не имели никакого значения!
Так же, не торопясь, надо было поступить в отношении наших войск в Венгрии, Чехословакии и Польше. Ведь Советский Союз освободил народы этих стран от гитлеровской оккупации. И эти страны должны хотя бы компенсировать то, что мы за все десятилетия там настроили. А это тоже миллиарды долларов. Мы же, по милости Горбачева, спешно покинули страны Восточной Европы, подгоняемые бывшими нашими друзьями, которых Горбачев в короткие сроки сделал нашими врагами.
Когда в стране всем уже стало ясно, что мы живем значительно хуже в сравнении с недалеким прошлым, то Горбачев и его приспешники начали увещевать, мол, не надо драматизировать обстановку. Когда же страна встала на грань катастрофы и должна была уже развалиться, то они заговорили: надо что-то предпринимать, создавать хотя бы какую-то конфедерацию.
Еще и еще раз подчеркиваю: все доводилось до степени необратимости процесса! И делалось это умышленно. Это очень важный вывод, и я прошу Суд обратить на него особое внимание.
Мне, как военному человеку, нельзя обойти Вооруженные Силы. В годы перестройки все делалось Горбачевым только в ущерб стране и Вооруженным Силам, обороноспособности государства, а прокуратура не сделала ему даже замечания. То, что армию надо было сокращать (как и старое вооружение), никогда ни у кого из военных не вызывало сомнений. Но то, что это надо было делать на условиях равной безопасности с Западом, а не односторонне, как это фактически имело место, — это тоже всем было понятно!
