Свидетель Язов Д. Т. показал в суде, что указание о встрече с Кравчуком он Варенникову не давал, но предупредил, чтобы тот был готов к такой встрече, если решится вопрос о введении ЧП. При этом, безусловно, предполагалось, что решение о введении ЧП может быть принято лишь республиканскими органами власти.
Таким образом, данный пункт инкриминируемых деяний подлежит исключению из обвинения.
Варенникову вменяется тот факт, что в течение 19 августа 1991 г. он направил в адрес ГКЧП пять шифротелеграмм, текст которых исследован в суде и выдержки из которых содержатся в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого.
Опуская то обстоятельство, что некоторые слова и фразы общего характера могут быть истолкованы (или поняты) по-разному, следует задаться вопросом — является ли написание и отправка этих телеграмм противоправным, уголовно наказуемым действием. Поскольку суд не может выйти за рамки предъявленного обвинения, с точки зрения соответствия закону необходимо, на мой взгляд, анализировать именно цитаты, содержащиеся в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого.
Сам Варенников подтверждает свое авторство в написании телеграмм, при этом поясняет, что их содержание было продиктовано конкретной ситуацией в стране и в Москве. В частности, Варенникову было известно о взрывоопасной обстановке у Белого дома, которую необходимо было разрядить.
Помимо этого, следует учесть, что отправленные телеграммы носили рекомендательный характер, не имели никаких практических результатов и последствий.
В частности, Варенников, как Главком Сухопутных войск, не дал распоряжений по подчиненным войскам во исполнение тех предложений, которые содержались в телеграммах.
По 7-му пункту обвинения — а его содержание Варенников не отрицает — имеется подтверждение свидетеля Михалкина.
Вместе с тем, если расценивать тот факт с точки зрения уголовного законодательства, он в силу своей малозначительности не может рассматриваться как преступление (обращение в войска дать телеграммы в поддержку ГКЧП). В обвинении указано, что Варенников отдал распоряжение командующему ЧФ Хронопуло об усилении охраны и подготовке к обороне аэродрома Бельбек. Во исполнение этого рота морских пехотинцев, разведывательный батальон и противотанковый дивизион с полным вооружением заняли позицию на аэродроме.
Перед ними была поставлена задача уничтожения самолетов в случае их несанкционированной посадки.
Сточки зрения конструкции обвинения в данном пункте не указано — где и когда Варенников отдал также распоряжение. Не приведена и причина — чем было вызвано такое распоряжение.
Сам Варенников по приведенному эпизоду показал, что действительно высказал Хронопуло свои соображения о недостаточной охране аэродрома Бельбек, сделал он это в разговоре по телефону из Москвы вечером 20 августа 1991 года.
Однако Хронопуло не подчинен Варенникову по службе и не мог воспринимать подобное замечание как приказ.
Свидетель Язов в суде дал дополнительные пояснения по тому же вопросу — аэродром Бельбек был подчинен Главнокомандующему войсками ПВО, и ни Варенников, ни Хронопуло самостоятельно не могли принять решения в отношении этого объекта. К тому же, подчеркнул Язов, Варенников не являлся прямым начальником для Хронопуло.
Допрошенный в судебном заседании свидетель Хронопуло М. Н. показал, что он, как командующий ЧФ, не был подчинен Главкому Сухопутных войск, а если и получал какие-либо распоряжения от Варенникова, как зам. МО, то выполнял их лишь после доклада о том Главкому ВМФ и его приказания на этот счет.
Отвечая на вопросы по пунктам обвинения Варенникова, Хронопуло дал принципиальные разъяснения, что, во-первых, никаких особых распоряжений по ЧФ в связи с введением ЧП не было, в т. ч. и по изоляции объекта «Заря», где находился президент; во-вторых, аэродром Бельбек находился в подчинении ГК ПВО, а не в ведении ЧФ; в связи с указанным обстоятельством охрана и оборона его не возлагались ни на Хронопуло, ни на Варенникова; направлены же были туда подразделения ЧФ по рекомендации Варенникова из Москвы вечером 20 августа 1991 г., т. к. аэродром нуждался в дополнительной защите — поскольку, в частности, был сигнал о том, что кто-то в эфире 19 августа 1991 г. пытался установить связь с аэродромом;
— в-третьих, никто и никому не давал команд на уничтожение самолетов в случае их несанкционированной посадки. К тому же, как пояснил Хронопуло, перечисленные подразделения направил на аэродром его подчиненный Романенко, и сами по себе морские пехотинцы, разведбат и ПТДн не предназначены и не в состоянии предотвратить посадку самолетов на аэродром, это задача средств ПВО.
Таким образом, само по себе усиление охраны объекта не носит противоправного характера, поскольку не определены конкретные цели и задачи, силы и средства их достижения. Не опираясь на иные доказательства, выпадая из общей хронологии событий, данный эпизод подлежит полному исключению из обвинения Варенникова.
С изложенной позицией, кстати, согласуется и тот факт, что уголовное дело в этой части в отношении всех участников прекращено за отсутствием состава преступления.
Обвинение: 20 августа, вернувшись в Москву, Варенников принял участие в обсуждении вопроса о применении военной силы для захвата здания Верховного Совета России и руководства России; во исполнение этого Варенников дал указание подготовить три танковые роты и эскадрилью боевых вертолетов с боезапасом.
Данный пункт обвинения — один из наиболее серьезных и остановиться на нем следует подробнее.
Сам Варенников как на предварительном следствии, так и в суде давал последовательные показания по данному вопросу, показания согласованы и не противоречат друг другу.
Варенников подтвердил сам факт совещания у Ачалова и свое участие в этом совещании, наряду с представителями МВД и КГБ.
При этом Варенников отмечает, что главным обсуждаемым вопросом был поиск решения по нормализации обстановки у Белого дома — в первую очередь разоружение боевиков внутри здания.
Однако, реально оценив ситуацию, участники пришли к окончательному решению, что любые насильственные меры чреваты кровопролитием и поэтому не могут быть применены.
С военной точки зрения план захвата здания Верховного Совета не разрабатывался, приказы по войскам на это не отдавались, реальные действия не предпринимались.
Эти показания согласуются с иными доказательствами, исследованными в суде.
Так, бывший министр обороны СССР Язов Д. Т., допрошенный в качестве свидетеля, показал в суде, что именно по его указанию Варенников, только что прилетевший из Киева, принял участие в совещании у зам. МО Ачалова. При этом Язов не ставил Варенникову какой-либо конкретной задачи, и ему достоверно известно, что по итогам совещания Варенников никаких приказов по войскам не отдавал. Напротив, вечером 20 августа 1991 года Варенников высказал Язову свои соображения о необходимости вывода войск, с чем Язов согласился и что нашло поддержку у коллегии МО утром 21 августа 1991 года. Войска были выведены из Москвы без боевого применения.
