Нет нужды углубляться в перспективы этих амбициозных стратегических планов, поскольку они полностью зависели от исхода кампании в России. Относительно волнующей меня темы единственное, что мне хотелось бы доказать, – это то, что с германской стороны это была не просто мегаломания нашей верховной ставки или штабов отдельных видов вооруженных сил, которые были инициаторами этих идей. Даже наши противники, например Черчилль и британский комитет начальников штабов, были серьезно озабочены возможностью осуществления подобных планов, как только произошло нападение на Россию. Я сделал особый упор на эти долговременные планы, потому что многие историки либо отказывались признавать их существование, либо просто не знали о них. Поэтому они наклеили на ОКВ ярлык органа, «находившегося в континентальных шорах», и постарались представить армейских офицеров ОКВ в качестве главных виновников.
Впоследствии произошел ряд важных событий, опровергающих оба эти обвинения, то есть обвинение в мегаломании и в исключительно континентальном мышлении. Например, первые мои инструкции личному составу нашего отдела в связи с просьбой ОКХ проинформировать о наших будущих намерениях показывают, что я в первую очередь был озабочен тем, чтобы избежать дальнейшего территориального расширения войны и не собирался ограничивать нашу военную мысль исключительно стратегическими планами боевых действий на суше.
В инструкциях говорилось:
1. Очистить Средиземное море путем захвата Гибралтара, Мальты, Кипра и Суэцкого канала.
2. Обеспечить прочную позицию в Европе и Западной Африке против англо-американского альянса.
3. Вторгнуться в Англию, нанеся ей смертельный удар.
Понятно, что моей целью было сдвинуть центр тяжести германской военной мощи обратно в сторону запада. Однако во втором проекте директивы № 32 говорилось, что первоочередной целью будущих операций будет Средний Восток; эту точку зрения поддержал Гитлер, но также и ОКХ, и ОКМ; это казалось естественным продолжением наших первоначальных широкомасштабных успехов в России. О Мальте упоминания не было. Защита побережья Северной и Западной Африки возлагалась на Францию при поддержке немецкой авиации; пока Гитлер, казалось, изъявлял желание дать им необходимое подкрепление.
Конечной целью всех этих планов в проекте директивы была Англия. Как только закончится кампания на Востоке, в полную силу должна возобновиться «осада»; жизненно важные для Британской империи коммуникации по Средиземному морю будут отрезаны, и как только коллапс Британских островов станет неминуемым, будет положен конец «путем высадки в Англии».
Глава 4
Восточная кампания – подготовительный период
В главной роли ОКХ
Один из наиболее примечательных фактов в истории германской верховной ставки заключается в том, что с конца июня до начала декабря 1940 года высший штаб вермахта и его Верховный главнокомандующий играли очень небольшую роль в подготовке к величайшей кампании Второй мировой войны. В основе боевых действий против России не было такого тщательно продуманного плана, какой подготовил бы в прежние времена прусско-немецкий Генеральный штаб; более того, вопреки обычному гитлеровскому порядку в период, предшествовавший кампании на западе, его соображения по поводу проведения операций свелись просто к нескольким беглым замечаниям. В дневниковой записи Гальдера 31 июля 1940 года лишь говорится:
«Разрушение могущества России. Будет достигнуто путем удара в направлении Киева с фланга на Днепре; удара через Балтийские государства в направлении Москвы; в заключение двойной охват с севера и с юга; позже отдельная операция по захвату нефтяных промыслов Баку. После этого станет ясно, в какой степени будут втянуты в войну Финляндия и Турция».
Разработка всего плана кампании, включая выдвижение войск и первоначальные цели, полностью оставалась в руках ОКХ; в нужные моменты они подключали к планированию флот и люфтваффе. Оперативный штаб верховной ставки оставался совсем в стороне. Генерала Йодля так и не пригласили ни в качестве гостя, ни в качестве наблюдателя на широкомасштабные военные учения, которые армейский штаб проводил осенью 1940 года, да и он, насколько мне известно, не делал попыток сыграть значимую роль в процессе планирования, что полагалось бы ему по службе и занимаемой должности. Единственным более-менее значимым исключением стал тот факт, что летом 1940 года Йодль приказал отделу «Л» самостоятельно проработать основные факторы, обусловливающие ведение боевых действий против Советского Союза, но, по его признанию, лишь для того, чтобы ознакомить его с географическими и другими, важными с военной точки зрения условиями, прежде чем армейские начальники представят свои предложения Гитлеру
[123]. В начале сентября отдел «Л» получил от Йодля приказ проинформировать ведомство адмирала Канариса о том, что в ближайшие несколько недель «восточная территория» будет в гораздо большей степени оккупирована, а также дать адмиралу четкие указания по мерам маскировки. Кроме того, осенью 1940 года у оперативного штаба были кое-какие дела с отправкой армейской и военно-воздушной «военных миссий» в Румынию, что, как все знали, было связано с приготовлениями к кампании на востоке. Этот шаг захватил Рим врасплох, и Муссолини охарактеризовал его как немецкую «оккупацию» Румынии. Он использовал это в качестве последнего предлога для нападения на Грецию. 12 октября 1940 года Чиано записывает в своем дневнике его слова: «На сей раз я собираюсь отплатить Гитлеру той же монетой; он из газет узнает, что я занял Грецию». Я цитирую это лишь в качестве еще одной иллюстрации степени взаимного доверия, существовавшей между двумя союзниками. Русские, естественно, не отнеслись благосклонно к отправке германских войск в Румынию. 13 ноября Молотов спросил Гитлера, понравится ли ему, если Россия направит некую военную миссию в Болгарию; Гитлер тем не менее смог сказать в оправдание, что «румынское правительство специально попросило Германию прислать военную миссию».
12 ноября 1940 года, накануне приезда Молотова в Берлин, появилась знаменитая директива ОКВ № 18 о «стратегии в ближайшем будущем»; она подтверждает, что дела по подготовке Восточной кампании находились в таком состоянии, которое я только что описал. В директиве просто говорилось:
«Политические дискуссии в целях выяснения позиции России в ближайшем будущем уже начались. Независимо от исхода этих переговоров все приготовления в отношении востока, по которым уже отданы устные приказы, будут продолжены. Дальнейшие указания последуют сразу, как только основополагающий оперативный план действий сухопутных войск будет представлен мне и утвержден»
[124].
