Полуянов не знал, что его опасения напрасны. По крайней мере на ближайшие несколько часов. Вторая группа, ведомая грифом безопасности Шитовым, ставшим «санитаром» недавно, вышла в другой тоннель и надолго застряла в его умопомрачительных пересечениях с самим собой. Каждое такое пересечение бросало пятерку ликвидаторов в пузырь пространства с локальным ходом времени, подобный тому, в какой попал когда-то Игорь Васильевич Ивашура на Земле своей Ветви, и каждый раз приходилось выбираться из этого пузыря предельным напряжением физических сил и энергетических запасов. Наконец Шитов смекнул, что попали они не туда, и повернул на одной из развилок обратно, только сориентироваться правильно не сумел. Группа продолжала следовать по цепочке иновременья и углубляться в вихревую зону пересечений пространств с удивительными свойствами.
* * *
Отряд Белого прорвался в Ствол «из подвала», то есть через подземный тоннель, координаты которого знал только Ромашин. Тоннель был прорыт еще до катастрофы хроноускорителя и соединял его с бункером независимой аппаратуры и лабораторией времени. Однако после провала Ствола в прошлое был частично разрушен, частично затоплен хронопеной. Уцелел лишь северо-западный его участок длиной около полукилометра, о котором забыли все, даже Златков. Вернее, не забыли, а приняли общее мнение: уничтожен. Зато о нем помнил Ромашин, тайно исследовал и использовал в нужный момент.
Отряд, экипированный не хуже первой разведгруппы, вышел в коридор, пронзающий в прошлом здание по кольцу, но смог пройти по нему лишь около сотни метров. Коридор перестал быть таковым, потому что в соответствии с изменением формы здания приобрел те же ломаные колена, изгибы и разрывы, и напоминал теперь пунктир, а кое-где – пучок прямоугольных коробов, круглых труб или перекрученных спиралей. Естественно, пройти по нему в другие участки «чертополоха» было невозможно.
Пришлось применить «глюк», чтобы пробить проход в ядро здания, соединяющее все разлетающиеся «струи взрыва», ветви и колючки «чертополоха». Однако ядро оказалось еще более сложным образованием, нежели каждая вырастающая из него колючка. Оно напоминало кочан капусты, каждый лист которого представлял собой слой пространства с разным количеством измерений и свойств. Но это десантники Белого поняли позже, прощупав и испытав на себе с десяток «капустных листьев». В первом же они заблудились, едва не потеряв ориентацию, так как слой, в который им удалось выйти с помощью «раздирателя кварков», оказался настоящим лабиринтом.
Во второй слой «капусты» они также пробились с помощью «глюка», потратив на плутания в первом около двух часов.
Этот слой напоминал скорее губку или пласт гигантского разноцветного мха. Пробираться между его стеблями было невероятно трудно, так как росли они почти вплотную друг к другу, и еще очень сильно мешала сочащаяся фиолетовым свечением жижа, люди тонули в ней по пояс, а иногда по горло, с трудом выбираясь на более мелкое место. Инк скафандра, разобравшись в потоках полей и излучений, сообщил Белому, что жижа, скорее всего, особого рода субстанция или неизвестное науке поле, и посоветовал поскорее выбираться из «зарослей мха», потому что энергозапасы скафандра расходовались здесь слишком быстро.
Десантники вернулись к лабиринту и попытались пройти к центру Ствола в другом месте. Дыра, проделанная лучом «глюка», вывела их в следующий слой «капустного кочана», представляющий собой ком «сахарной ваты», сплетенной из тяжей, нитей и жил некой бесконечной паутины. Лучи фонарей выхватывали из тьмы белоснежные перепонки, растяжки и связки, куда бы люди ни бросили взор. Это была настоящая вата или губка, только увеличенная в тысячи раз. Искать в ней ушедшую вперед группу было бессмысленно.
Снова вернулись в лабиринт, посовещались. Еще и еще раз попытали счастья, попадая то на берег освещаемого звездным небом черного асфальтового океана с бесконечной чередой застывших волн, освещаемого звездным небом, то в мир, заполненный туманом с летающими в нем сиреневыми и багровыми огнями. И снова возвратились к началу пути, поручив инкам скафандров проанализировать погружения и дать рекомендации.
Инки трудились полчаса, после чего и родилась гипотеза «капустного кочана» – переплетения и плотной упаковки слоев пространств с разными свойствами. Но рекомендаций, что делать дальше, куда идти и где искать ушедших ранее, инки дать не смогли.
Тогда Белый предложил свой вариант движения.
– Мы примерно знаем, где вошла в Ствол группа ликвидации, – сказал он. – Попытаемся подойти к этому месту как можно ближе и пойти по ее следам. В конце концов, Федор знает, кто в его команде враг, а кто друг, справится и сам в случае нужды. А вот если их настигнут ликвидаторы, шансов у него не будет.
Предложение было принято, и пятерка зеркально бликующих «динозавров» направилась по коридору первой «струи взрыва» к узлу пересечения ее с ядром здания. Ей предстояло спуститься, а может быть, подняться, – понятия «верх» и «низ» в этом немыслимо сложном образовании перестали отражать свой смысл, – к той точке здания, откуда начала путь пятерка ликвидаторов, отправленная вслед за разведгруппой Полуянова.
* * *
Кострова разбудил ранний утренний звонок. Зная, что все видеозапросы проходят инк-цензуру и к нему попадают лишь те, которые действительно способен решить только директор УАСС, Костров набросил халат и приказал домовому включить связь. Стена спальни напротив потеряла плотность и растаяла, превратившись в видеообъем, впустив в спальню тусклый свет свечи. Из-за свечи на директора глянули чьи-то светящиеся желтизной, словно у кошки, глаза.
– Извините, Ив, за столь ранний визит, – произнес хрипловатый голос, и Костров узнал Кристиана Хансена, второго заместителя Ромашина, ведающего спецподготовкой службы безопасности, – но поймать вас в другое время трудно, а случай показался мне необычным. Комиссар погиб, вы теперь единственный человек, кому можно доверять.
– Слушаю.
Свеча по ту сторону виома загорелась ярче, из тьмы проступили резкие черты лица Хансена, холодного, твердого, словно камни фьорда, на берегу которого он родился. Впрочем, свеча вовсе не была свечой, это работал кодовый отсеиватель канала связи, зачастую облекавший намеренно искаженные защитой абонента сигналы в забавные картинки.
– Мне позвонила жена Григория Белого…
Костров продолжал сидеть у кровати в той же позе, и Хансен продолжал:
– Я готовил его лично к броску в Ствол еще до похода Жданова. Мы дружим семьями, поэтому Марина хорошо меня знает. А позвонила она из-за того, что Григорий после выхода из Ствола не явился домой.
– Откуда она узнала, что он вышел? Вся информация о событиях вокруг хроноускорителя засекречена.
– К ней пришли двое молодых людей, представились коллегами Белого и остались его ждать. Но он… не пришел. Марина была в шоке и позвонила мне, чтобы я ей все объяснил. Естественно, я попытался ее успокоить. Зато у меня у самого возникли некоторые сомнения, наводящие на размышления. Если…
– Минуту, Кристиан, – остановил вице-комиссара Костров. – Перед ис… перед гибелью Ромашин встречался с вами? Ничего не передавал?
