На виске у него запеклась кровь, лицо было бледное и опухшее. Теперь, когда он повернулся, его глаза оказались в тени и их стало не видно.
– Эм! – Голос у Маркуса был хриплый, но он, похоже, обрадовался. – А я думал, тебя давно поймали!
– Не-а. – Она не знала, как это понимать, каким тоном с ним следует разговаривать. – Не-а, меня так и не нашли.
– Молодец! А ты где пряталась?
– В печке.
Она услышала, как он тихо рассмеялся.
– Круто! Это лучше, чем в каминной трубе! А вот Саймона схватили, – добавил он упавшим голосом. – Я слышал.
– Ага.
– Они почуяли дым, Эм. Я так замерз, что решил закурить. Они действительно почуяли запах, как ты и говорила. И пришли меня искать.
Тут до него дошло.
– А зачем же ты сюда-то залезла, Эм? Ты ведь, наверно, могла сбежать!
– Я тебя увидела. И пришла помочь.
– Спасибо, конечно, но мы теперь уже ничего сделать не сможем. Цитадель пала. Все кончено.
Он опустил голову на колено, и его голос звучал так глухо и безжизненно, что Эмили его было еле слышно.
– Надо спуститься вниз, Маркус, – сказала она. – Надо выйти отсюда вместе.
– А на фига? Они мне все время твердят про то, про другое, но я просто не могу себе это представить. Это все какое-то ненастоящее, не такое настоящее, как было здесь. Знаешь, папа тоже здесь. Он говорит, что хочет, чтобы я вернулся. Мне тут наобещали кучу всего, но знаешь, что странно: я просто не представляю, зачем мне все это. Не знаю. Не хочу я со всем этим связываться, Эм. Я устал. Все так ужасно…
– Может, все не так ужасно? Может, стоит просто поверить этим людям?
Его голос тут же сделался пронзительным:
– С чего это вдруг? И, если уж на то пошло, почему это я должен верить тебе, а?
Он вскинул голову, его скрытые в тени глаза впились в нее.
– Это они тебя подослали, да? Они научили тебя, что говорить?
– Дурак ты, Маркус! Ты что, думаешь, я предам тебя теперь, после всего, через что мы прошли?
Эмили сдерживала свой гнев – сейчас она позволила ему чуть-чуть прорваться наружу, но тут же осознала, что именно такой язык Маркус и понимает лучше всего.
Мальчик пожал плечами и слегка смягчился.
– Наверное, нет, – нехотя признал он. – Ну да, это справедливо. Тебе я доверяю. Но все рассыпается, Эм. Перед тем, как ты пришла, я пытался объяснить это папе, про замок, про то, что он для меня значит. Они все меня спрашивали, что мы делаем, чего мы хотим. А самая глупость-то в том, что я и объяснить не могу… Я не могу сформулировать это так, чтобы они поняли. Может, это из-за прожекторов или из-за того, что папа здесь, не знаю, но я не могу сосредоточиться. Несу какую-то чушь, и все. Вот…
Он уставился в даль, во тьму – быть может, он смотрел на далекие огни неведомых домов.
– Тут для нас все кончено, – сказал он, – а там для меня ничего нет, ты же знаешь. И я решил… Но тут так высоко… короче, я все никак не решусь.
Внизу, в тени коридора, что-то шевельнулось. Один из тех, кто наблюдал за ними с башни, спустился туда, чтобы не дать ей сбежать. Однако человек держался в глубине коридора, возможно, опасаясь, что она тоже пригрозит спрыгнуть вниз. Эмили не обратила на него внимания – она не сводила глаз с Маркуса.
– Ну, если ты это сделаешь, – громко сказала она, – то пропустишь самое интересное!
Ссутулившаяся фигурка на стене снова уставилась на нее.
– Это в смысле?
– А ты как думаешь? – уверенно ответила Эмили – теперь она точно знала, что надо говорить. – Неужели они смогут утаить от людей такую историю? После того как они собрали сюда половину графства, чтобы нас поймать? Нас было трое, Маркус, – всего трое, не забывай! – и мы целый день выдерживали эту осаду. Они явились утром, и мы до темноты противостояли всему, что они могли придумать. Неужели ты думаешь, что они сумеют это замолчать? Я вот так не думаю. Завтра это будет во всех газетах – и не только в местных, заметь себе! Во всех! Почему? Потому что еще никто и никогда не слышал подобной истории!
– Ну да, здесь такого не случалось уже сотни лет, – согласился он, задумчиво водя пальцем по камню.
– Да нигде такого не случалось, Маркус, не только здесь! Нигде! Это куда лучше историй, которые рассказывают во всяких старых путеводителях, и ты сам это прекрасно знаешь. Подумай, к примеру, про вас с Саймоном. Сколько времени он отстреливался, сдерживая наступление основных сил противника? Полчаса, не меньше – вы были вдвоем, плечом к плечу, против нескольких десятков человек! И они так и не сумели прорваться, пока на вас не напали сзади! Они так и не прорвали вашу оборону – подумай об этом, Маркус!
Эмили пристально наблюдала за ним – и увидела, как он кивнул.
– И мало того, – продолжала она, не переводя дыхания, торопясь закрепить свой успех, – мало того, ты ведь еще не знаешь всего, что было! Например, как насчет меня? Ты ведь не слышал, что во время осады делала я! Пока вы с Саймоном сражались у пролома, я отражала другую атаку. Я шапками скидывала снег им на головы и сбросила с лестницы сразу шестерых – они так и полетели кубарем! Это надо было видеть! Они все попадали в сугробы вверх тормашками, и наружу торчали только шесть пар дрыгающихся ног в синих штанах! Разве ты не хочешь прочитать об этом завтра в газетах? По-моему, тебе будет интересно!
Эмили завелась, и ее воображение работало теперь на полную катушку.
– А видел ты тех двоих мужиков, которые навернулись на твоей ледяной западне? Нет? А я видела! Это было круто! Они едва не слетели вниз! Это были полисмен и пожарник, они повисли бок о бок, держась на кончиках пальцев. А еще одного я заманила в ловушку у колодца – надо сказать, он пожалел, что погнался за мной… И неужели ты сдашься, не узнав обо всем этом поподробнее?
Она наконец выдохлась и замолчала.
– Ты заманила его в колодец? Правда-правда? – спросил Маркус.
– Я что хочу сказать, – продолжала Эмили, – после такой битвы не стыдно и сдаться, тем более что нас осталось всего двое. Наоборот, стыдно было бы сбежать от врага – потому-то я и не стала удирать, хотя возможность была. А если ты сейчас сиганешь со стены, получится, что ты именно сбежал.
Она закончила свою речь. Маркус сидел на прежнем месте, лицо его было в тени. Эмили мельком взглянула на людей на башне, но оттуда бил слишком яркий свет, и она не могла разглядеть их как следует.
– Да, Эм, ты права.
Маркус спустил вниз сперва одну ногу, потом другую и встал на снег на краю стены.
– Знаешь, это было так странно! Я вдруг как-то потерял смысл, забыл, чего мы хотели, – это все из-за прожекторов, это точно. Но ты права. То, что мы совершили, – это круче всего, что было до сих пор, по крайней мере с тех пор, как здесь жил барон Хью. Теперь мы можем сказать, что…
