В начале июля 1944 года положение на фронтах было таким. 4-я ударная армия, освободив Полоцк, продвигалась вдоль железной дороги на Двинск (Даугавпилс). Там она и перешла в состав 2-го Прибалтийского фронта. Я настойчиво просил Верховного Главнокомандующего тогда же указать этому фронту сроки перехода его в наступление. Но этого сделано не было. Полагаю, что данное обстоятельство позволило руководству 2-го Прибалтийского фронта действовать с некоторой прохладцей. А ведь обстановка для наступления была весьма благоприятной. 6-я гвардейская, 43-я и 39-я армии 1 — го Прибалтийского фронта продвигались на Двинск и от озера Нарочь — на Свенцяны. Здесь же позднее были введены 2-я гвардейская и 51 — я армии. На северо-запад был повернут и 1-й танковый корпус. Южнее Нарочи действовали 5-я, 11-я гвардейская, 31-я (частично), 33-я (позднее), 5-я гвардейская танковая армии, 3-й гвардейский механизированный, 2-й гвардейский танковый и 3-й гвардейский кавалерийский корпуса 3-го Белорусского фронта. Через Сморгонь, Ошмяны и по верхним притокам Немана они наступали на Вильнюс и Лиду.
Поддерживая самую тесную личную телефонную связь с И.Х. Баграмяном и И.Д. Черняховским, я продолжал координировать действия их войск, когда получил от Верховного Главнокомандующего указание в ближайшее время принять на фронте, в удобном для меня месте, главу военной миссии Великобритании в СССР генерала Бэрроуза и главу военной миссии США генерала Дина. Цель их прибытия ко мне как к начальнику Генерального штаба Красной Армии состояла в том, чтобы подробно информировать меня о ходе операции американо-английских войск в Нормандии и непосредственно на фронте ознакомиться с развитием наступления советских войск в Белоруссии. Моя встреча с ними состоялась в штабе 3-го Белорусского фронта, в лесу, вблизи станции Красная: с Бэрроузом 6 июля, с Дином — несколькими днями позже. По договоренности с И.Д. Черняховским, для них были организованы выезд на один из участков фронта и встреча с находившимися в распоряжении фронта немецкими генералами, захваченными в плен. В честь глав военной миссии Великобритании и США командующий фронтом дал обед. Во время бесед мы обменялись мнениями о боевых действиях.
6 июля я вновь просил Верховного Главнокомандующего в разговоре по телефону об ускорении начала активных действий
2-го Прибалтийского фронта. Выдвижение правого крыла 1-го Прибалтийского фронта вдоль южного берега Западной Двины с каждым днем все более увеличивало и без того уже значительный его отрыв от левого крыла и тем более от главных сил 2-го Прибалтийского фронта. Это вызывало необходимость привлекать дополнительные силы для обеспечения 1 — го Прибалтийского фронта с севера и в то же время не снимало угрозы для основной части его войск, наносивших удары в шяуляйском и каунасском направлениях, тем более что немцы все время усиливали свою группировку в районе Двинска, нависавшую с севера над армиями 1-го Прибалтийского фронта, снимая для этого войска, стоявшие против 3-го и 2-го Прибалтийских фронтов. В тот момент правофланговая 6-я гвардейская армия 1-го Прибалтийского фронта вела упорные бои перед Друей. Местные селения в этом районе неоднократно переходили из рук в руки. Я доложил Сталину также и о том, что для усиления правого фланга войск Баграмяна мы к 8 июля выводим на двинское направление 22-й стрелковый корпус и постараемся успеть к тому же сроку привести в порядок после трудных боев 1-й танковый корпус. Очередное наступление мы намечали начать 9 июля.
Верховный Главнокомандующий согласился с моими доводами и обещал определить сроки перехода 2-го Прибалтийского фронта в наступление после переговоров с командующим этим фронтом А.И. Еременко.
В эти же дни был решен вопрос о подключении к операции на севере войск не только 2-го, но и 3-го Прибалтийских фронтов, а на юге — 1-го Украинского фронта. По решению Ставки 2-й Прибалтийский фронт должен был перейти в наступление с рубежа Новоржев— Пустошка 10 июля, нанося удары на Резекне и совместно с войсками 1-го Прибалтийского фронта на Двинск; 3-му Прибалтийскому фронту предписывалось перейти в наступление 17 июля, прорвать оборону врага и овладеть Псковом. Переход 1-го Украинского фронта в наступление было решено начать 13 июля с тем, чтобы, используя успех 1-го Белорусского фронта, нанести решительный удар по немецко-венгерским войскам, входившим в группу «Северная Украина», освободить от оккупантов западные районы Украины. Предусматривалось, что 1-й Украинский фронт, взаимодействуя с левым крылом 1-го Белорусского фронта, нанесет два одновременных удара: один — из района Луцка на Раву-Русскую, второй — из района Тарнополя на Золочев, Львов, Перемышль. Тогда же было принято решение, что на севере 26 июля возобновит наступление Ленинградский фронт на нарвском направлении. Совместно с 3-м Прибалтийским фронтом он будет развивать наступление на территории Эстонии.
В ночь на 10 июля во время телефонного разговора И.В. Сталин подтвердил мне, что с утра войска Еременко, выполняя указание Ставки, перейдут в наступление, а так как при этом они неизбежно должны будут тесно взаимодействовать с войсками Баграмяна, то в связи с этим, сообщил он, Ставка решила координацию действий войск 2-го Прибалтийского фронта возложить также на меня. Действия войск 2-го и 1-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов координировал Маршал Советского Союза Г.К. Жуков.
Таким образом, советские войска в середине июля 1944 года развернули наступление на фронте от Балтики до Карпат. Успех в Белоруссии перерастал постепенно в успех всей нашей летней кампании, тем более что наступление в Финляндии, открывшее собой эту кампанию, близилось к победному финалу.
БОРЬБА ЗА ПРИБАЛТИКУ
«Начать не позднее 20 июля». — Новые задачи. — Необходимые коррективы. — Итоги летней операции. — Ставка — фронтам. — Курземская ловушка
Хотя возложенные на меня летом 1944 года функции координировать действия еще и 2-го Прибалтийского фронта прибавили мне забот, я мог теперь больше бывать на 1-м Прибалтийском фронте, так как согласовывал его действия с работой его правого соседа, с войсками 2-го Прибалтийского фронта.
На первых порах выполнения новых задач основное внимание командующего 1-м Прибалтийский фронтом И.Х. Баграмяна было приковано к двинской группировке противника. Под Двинском разгорелись кровопролитные бои. Взятие 4-й ударной армией 12 июля 1944 года Дриссы сразу же облегчило нам борьбу за Двинск. Сосредоточившийся там враг уже думал не о том, чтобы ударить с севера по флангу 1-го Прибалтийского фронта, а об обороне города. Но взять Двинск и выполнить поставленные перед фронтом задачи мы сумели бы только в том случае, если бы его войска не были обязаны наступать одновременно в западном, северо-западном и северном направлениях.
Посоветовавшись с И.Х. Баграмяном, я обратился в Ставку с просьбой освободить 1-й Прибалтийский фронт от нанесения главного удара левым крылом на Каунас и разрешить нам сосредоточить усилия на правом крыле, против Двинска, нацелив уже подходившие во фронт 51 — ю и 2-ю гвардейскую армии в центр, на Паневежис и Шяуляй. Я выразил уверенность, что, развивая в дальнейшем этот удар на Ригу, можно быстрее и с меньшим риском расколоть здесь немецкую оборону, выйти к Балтийскому побережью, перерезать коммуникации из Прибалтики в Восточную Пруссию и отсечь группу армий «Север» от Германии. Кроме того, это неизбежно должно было сказаться на сопротивлении немецких 16-й и 18-й армий в целом, и тогда 2-му и 3-му Прибалтийским фронтам легче будет наступать из Псковской области в направлении Рижского залива.
