Несмотря на все мои, казалось бы, столь настойчивые и убедительные просьбы, 26 июня 1942 года приказом Ставки я был утвержден в должности начальника Генерального штаба. В связи с этим назначением сохранился в памяти такой эпизод. В конце мая после того, как был объявлен приказ НКО об освобождении Б.М. Шапошникова по болезни от должности начальника Генштаба и о назначении его заместителем наркома обороны и приказ о временном возложении на меня обязанностей начальника Генштаба, при одном из моих докладов И.В. Сталину в присутствии некоторых из членов Политбюро, в том числе В.М. Молотова, И.В. Сталин неожиданно для меня спросил, знаю ли я работника Академии Генштаба генерал-майора Исаева. Я ответил, что знаю, но недостаточно. Первая моя встреча и знакомство с ним у меня произошли в 1935 году на одной из полевых поездок в Белоруссию, когда он являлся посредником при оперативном отделе одной из армий, участвовавшей в учениях. Тогда он произвел на меня впечатление, правда, несколько излишне придирчивого, но в целом вполне подготовленного в оперативном отношении штабного работника. Впоследствии мы встречались с ним в 1936 году как однокурсники Академии Генерального штаба, но занимались в различных учебных группах, так что по академии я ничего нового о нем добавить не смог.
Выслушав мой ответ, И.В. Сталин передал мне письмо, адресованное Исаевым в ЦК ВКП(б), и попросил прочитать. В письме Исаев высказывал свое отношение к назначению А. Василевского. Писал он примерно следующее: он как честный коммунист обязан доложить о большой серьезной ошибке, допускаемой ЦК партии при решении этого важнейшего для Вооруженных Сил вопроса. Василевский, являясь примерным коммунистом, отлично подготовленным в области тактики и хорошим методистом, по своей оперативной подготовке и по складу характера, к должности начальника Генерального штаба ни в коей мере не подходит.
— Что вы скажете на это? — спросил меня И.В. Сталин.
Я ответил, что Исаев высказал Центральному Комитету истинную правду.
В этот период В.М. Молотов готовился к полету в Великобританию и США для серьезных переговоров с руководителями этих стран о дальнейшем ведении войны против гитлеровской Германии, и в частности о скорейшем открытии в Европе второго фронта. Сталин предложил В.М. Молотову взять в поездку в качестве своего военного помощника Исаева и поближе познакомиться с ним. За границей Исаев получил травму, если не ошибаюсь, ноги и очутился в одном из госпиталей Великобритании.
После возвращения он снова стал преподавателем Академии Генштаба.
После неудачи под Харьковом наши войска перешли к обороне.
28 июня гитлеровские войска группы генерал-полковника Вейхса перешли в наступление из районов восточнее Курска. Фашистское командование рассчитывало этим наступлением и ударами из Волчанска на Воронеж окружить и уничтожить войска Брянского фронта, прикрывавшие воронежское направление, а затем поворотом на юг, с дополнительным ударом из района Славянска, уничтожить войска Юго-Западного и Южного фронтов и открыть себе дорогу к Волге и на Северный Кавказ. С этой целью врагом была создана за счет группы армий «Юг» группа армий «Б» (под командованием возвращенного на советско-германский фронт генерал-фельдмаршала Т. фон Бока) в составе 2-й и 6-й полевых, 4-й танковой немецких и 2-й венгерской армий. Для действий на северокавказском направлении была создана группа армий «А» во главе с прежним командующим оккупационными войсками на Балканах, одним из организаторов фашистских преступлений в Югославии и Греции генерал-фельдмаршалом В. Листом, в которую входили 11 — я и 17-я полевые, 1 — я танковая немецкие и 8-я итальянская армии. Всего противник сосредоточил для решения первой задачи к 1 июля 1942 года 900 тыс. солдат и офицеров, более 1200 танков, свыше 17 тыс. орудий и минометов, 1640 боевых самолетов. У нас в составе войск Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов к тому времени насчитывалось в общей сложности 1715 тыс. человек, около 2,3 тыс. танков, 16,5 тыс. орудий и минометов, 758 боевых самолетов. Таким образом, по количеству людей и боевой техники наши войска на этом участке советско-германского фронта уступали врагу примерно в полтора раза.
Перешедшие в наступление войска армейской группы генерал-полковника Вейхса (2-я полевая, 4-я танковая немецкие и 2-я венгерская армии из группы армий «Б») прорвали оборону на стыке 13-й (генерал-майора Н.П. Пухова) и 40-й (генерал-лейтенанта артиллерии М.А. Парсегова) армий Брянского фронта и за два дня продвинулись в глубину на 40 км. Управление нашими армиями нарушилось. В некоторых отечественных работах высказывается мнение, будто основной причиной поражения войск Брянского фронта в июле 1942 года является недооценка Ставкой и Генеральным штабом курско-воронежского направления. С таким мнением согласиться нельзя. Неверно и то, что Ставка и Генеральный штаб не ожидали здесь удара. Ошибка, как уже говорилось, состояла в том, что мы предполагали главный удар фашистов не на юге, а на центральном участке советско-германского фронта. Поэтому Ставка всемерно, в ущерб югу, укрепляла именно центральный участок, особенно его фланговые направления. Наиболее вероятным, опасным для Москвы мы считали орловско-тульское направление, но не исключали и курско-воронежского, с последующим развитием наступления врага в глубокий обход Москвы с юго-востока. Уделяя основное внимание защите столицы, Ставка значительно усиливала и войска Брянского фронта, прикрывавшие орловско-тульское и курско-воронежское направления. Еще в апреле и первой половине мая Брянский фронт дополнительно получил четыре танковых корпуса, семь стрелковых дивизий, одиннадцать стрелковых и четыре отдельные бригады, а также значительное количество артиллерийских средств усиления. Все эти соединения, поступавшие из резерва Ставки, были неплохо укомплектованы личным составом и материальной частью.
В результате к концу июня командование Брянского фронта имело в своем резерве 5 танковых и 2 кавалерийских корпуса, 4 стрелковые дивизии, 4 отдельные танковые бригады. Кроме того, в полосе этого фронта располагалась находившаяся в резерве Ставки, полностью укомплектованная и предназначавшаяся для нанесения контрудара 5-я танковая армия.
Можно ли после этого говорить, что Ставка обошла своим вниманием Брянский фронт? Тех сил и средств, которыми он располагал, было достаточно не только для того, чтобы отразить начавшееся наступление врага на курско-воронежском направлении, но и вообще разбить действовавшие здесь войска Вейхса. И если, к сожалению, этого не произошло, то только потому, что командование фронта не сумело своевременно организовать массированный удар по флангам основной группировки противника, а Ставка и Генеральный штаб, по-видимому, ему в этом плохо помогали. Действительно, как показали события, танковые корпуса при отражении наступления врага вводились в дело по частям, причем не столько для решения активных задач по уничтожению прорвавшегося врага, сколько для закрытия образовавшихся брешей в обороне наших общевойсковых армий. Командиры танковых корпусов (генерал-майоры танковых войск М.Е. Катуков, Н.В. Фекленко, М.И. Павелкин, В.А. Мишулин, В.М. Баданов) еще не имели достаточного опыта, а мы им мало помогали своими указаниями и советами. Танковые корпуса вели себя нерешительно: боялись оторваться от оборонявшейся пехоты общевойсковых армий, в связи с чем в большинстве случаев сами действовали по методам стрелковых войск, не учитывая своей специфики и своих возможностей.
