Он стоит на реке Битюг, давшей название породе тяжелых ломовых лошадей, которые перед войной составляли значительную часть тягловой силы в нашей артиллерии. Несмотря на трудности военного времени, воронежская порода лошадей сохранилась, хотя и резко сократилась.
Вместе с командованием фронта мы разработали план Острогожско-Россошанской операции, который был утвержден Ставкой. По плану главный удар наносился по самому уязвимому звену — центру группы армий «Б». Предусматривалось создать три ударные группировки. Северная группировка главными силами 40-й армии с плацдарма от Первого Сторожевого до Урыва ударяла по дуге на Болдыревку, Красное и Алексеевку, поворачивая с западного направления на южное, чтобы соединиться у Алексеевки с южной группировкой фронта и завершить окружение острогожско-россошанских войск врага. Частью сил командующий 40-й армией К.С. Москаленко, прорвав вражескую оборону, должен был нанести удар на Острогожск, соединиться там с правым флангом 18-го стрелкового корпуса. Наступление главных сил обеспечивал действиями в направлении Болдыревки, Репьевки 4-й танковый корпус генерал-майора танковых войск А.Г. Кравченко, который должен был прибыть к началу операции. Южная группировка — 3-я танковая армия генерал-майора П.С. Рыбалко и 7-й кавкорпус генерал-майора С.В. Соколова — танковыми частями наносила глубоко охватывающий удар от Кантемировки в северо-западном, а частью сил — в северном направлении, навстречу 40-й армии. Тем временем кавалерия, наступая на Валуйки, обеспечивала фронтовую операцию с юга. Центральная группировка (18-й отдельный стрелковый корпус), действуя со Щучьенского плацдарма, наносила расходящиеся удары навстречу войскам северной и южной группировок и соединялась с ними у Острогожска и Карпенкова. В плане намечалось, что с воздуха наши действия прикроет 2-я воздушная армия генерал-майора К.Н. Смирнова.
Как видим, основная роль возлагалась на «северян» и «южан», а центр должен был сковывать врага, притягивая к себе его оперативные резервы и тем самым давая нашим фланговым группировкам фронта возможность завершить окружение противника. В последующем центральная группировка должна была принять участие в расчленении и уничтожении окруженных частей. Для содействия войскам Воронежского фронта, обеспечения его левого крыла, привлекалась правофланговая, 6-я армия Юго-Западного фронта, которая должна была наступать из района южнее Кантемировки на Каменку и Покровское. Предполагалось, что в результате наших концентрических ударов будет окружено и уничтожено до 15 фашистских дивизий.
В течение первой декады января командование с участием представителей Ставки провело огромную работу по всесторонней подготовке операции. Для создания ударных группировок пришлось идти на риск, как и под Сталинградом, и снять немало войск и средств усиления с второстепенных участков фронта. Мы разработали и провели в жизнь целую систему мероприятий по маскировке и сохранению в тайне всех перегруппировок войск и подготовительных работ. Уделено было также большое внимание мероприятиям по дезинформации противника. Большое значение придавали мы отработке управления войсками и их взаимодействия. Основным методом управления даже со стороны представителей Ставки и командующего фронтом являлось личное общение с подчиненными. Начать операцию по согласованию со Ставкой Верховного Главнокомандования решено было 14 января.
Тщательная проверка перед наступлением показала, что в результате всех мероприятий и огромной партийно-политической работы, проведенной командирами, политорганами, партийными и комсомольскими организациями, войска Воронежского фронта готовы выполнить приказ Родины. Так мы и доложили Верховному Главнокомандующему. Г.К. Жуков и я ежедневно информировали И.В. Сталина о проделанном нами за день. Наши ежедневные, в течение долгих месяцев доклады Верховному хранятся в архивах. По ним легко проследить, что делали представители Ставки на фронте, как менялась обстановка, какие, в зависимости от этого, принимались меры, и даже лаконичные характеристики людям. Вот, к примеру, наша с Г.К. Жуковым телеграмма от 6 января 1943 года:
«1. Все вопросы оперативно-тактических решений по армии Москаленко отработаны лично с командующим армией, командирами дивизий и бригад. Сейчас находимся у Рыбалко. 6.1.43 провели совещание и инструктаж с командирами соединений. По армии Рыбалко и кавгруппе плохо дело обстоит с подходом по железной дороге транспортов с боеприпасами, горючим, а также и подходом войск. После выгрузки войскам нужно пройти походом от 4 до 6 суток. Боимся, что железная дорога может подвести. Лично о Рыбалко можно сказать следующее: человек он подготовленный и в обстановке разбирается неплохо.
2. Сейчас прорабатываем взаимодействие фронтов и армий на стыках лично с товарищами Харитоновым, Рыбалко, Федоровым (Ватутин. — Авт.) и Филипповым (Голиков. — Авт.). Федоров находится у нас, через два часа выедет в штаб фронта. Сегодня с Филипповым выезжаем в центральную группу.
Константинов (Жуков. — Авт.).
Михайлов (Василевский. — Авт.).
6.1.43. 20.00».
В телеграмме от 9 января 1943 года я докладывал:
«9 января работал в армии Москаленко. Проверял ход подготовки к наступлению в дивизиях, изучал на месте противника. Подготовка идет нормально. К назначенному сроку войска армии будут готовы. 11 января Москаленко проведет сильную разведку боем, чтобы окончательно проверить имеющиеся данные о противнике. В случае успеха это может явиться началом большого наступления на этом участке. 10 января вместе с Филипповым отправимся к Зыкову, чтобы проверить, что сделано там, и помочь. Подготовка 3-й танковой армии Рыбалко проходит нормально. Подход войск во фронт из резерва Ставки по желдороге за последние дни значительно улучшился. К началу операции Ее прибудут лишь 4-й танковый корпус, лыжные бригады и зенитная дивизия. Затруднения вызывает подвоз огнеприпасов и горючего. Меры принимаю, думаю, что справимся. Об окончательной готовности донесу 11 января.
Михайлов».
По окончании подготовки Г.К. Жуков уехал, я оставался в войсках Воронежского фронта до конца февраля.
Наступление главных сил северной группировки со Сторожевского плацдарма началось 13 января, за сутки до намеченного срока, так как успешные действия передовых отрядов выявили слабые места противника. Для развития их успеха после мощной артиллерийской подготовки перешли в наступление главные силы 40-й армии. К исходу второго дня операции фашисты перебросили в полосу нашей северной группировки новые подкрепления. К этому времени их оборона была прорвана на 50 км по фронту и 17 км в глубину. 40-я армия должна была не только завершить прорыв тактической глубины обороны, но и быстрее перерезать пути отхода врагу, чтобы вместе с войсками нашей южной группировки создать предусмотренный планом внутренний фронт окружения основных сил противника. Но для этого требовалось ускорить темпы наступления. В результате к 15 января удалось решить первую часть задачи: фронт прорыва был расширен до 100 км, в глубину — на правом фланге до 20, в центре — до 35, на левом фланге — до 16 км.
Южная группировка перешла в наступление 14 января и за 3 часа напряженного боя вклинилась в глубину обороны противника только на 1–3 км. Чтобы ускорить прорыв, были введены в бой 12-й и 15-й танковые корпуса. Это помогло резко изменить обстановку в нашу пользу. К исходу 14 января танкисты продвинулись на 12–23 км, разгромив в районе Жилина штаб 24-го немецкого танкового корпуса, и с утра 15 января развернули наступление в северном и северо-западном направлениях. Тем временем 7-й кавалерийский корпус прочно прикрывал наступление с юга.
