Зиму они тихо прожили в Антиохии; Антоний был занят подготовкой к новой войне с парфянами, которая, как он надеялся, должна была принести ему огромный авторитет и популярность в римском мире. Этот город был столицей Сирии, и в то время его уже, вероятно, признавали третьим городом мира после Рима и Александрии. Жилой квартал под названием Дафна изобиловал густыми лавровыми и кипарисовыми рощами, которые простирались на 10 миль, и множество небольших ручьев сбегали с холмов и журчали под сенью деревьев, где даже в разгар лета всегда было прохладно. Город был знаменит своим искусством и ученостью и являлся центром, в высшей степени соответствующим вкусам Клеопатры. Без особых событий проходили месяцы. Говорили, что царица пыталась уговорить Антония свергнуть Ирода и присоединить Иудею к ее новым владениям, но он отказывался сделать это и просил ее не вмешиваться в дела Ирода. После этого Клеопатра вела себя по отношению к царю Иудеи (иудеи своего «царя», полностью зависевшего от римлян, люто ненавидели. – Ред.) весьма корректно.
В марте 36 г. до н. э. Антоний отправился на войну, и Клеопатра сопровождала его до Зевгмы, города на берегу Евфрата неподалеку от границы с Арменией, что представляло собой пеший переход длиной около 150 миль от Антиохии. Вероятно, Клеопатра хотела провести рядом с Антонием всю войну, так как в более поздний период мы видим, что она снова пытается остаться при нем в похожих обстоятельствах. Но видимо, в Зевгме оказалось, что состояние Клеопатры требует ее возвращения в Египет, где она и будет ожидать возвращения Антония, как она надеялась, с победой. Несмотря на все свои тревоги и разочарования в жизни, царица заметно сохранила свою энергию и бесстрашие и теперь была не менее смела и отважна, чем в те дни, когда Юлий Цезарь увидел ее во главе сирийского войска, вторгшегося в Египет. Ей нравилась военная жизнь и опасности, которым нужно смело смотреть в лицо. Античный писатель по имени Флор писал о Клеопатре, что она «не знает никаких женских страхов», и эта попытка идти на войну со своим мужем указывает на то, что с возрастом дерзость и отвага, столь часто заметные в ее действиях, не уменьшились. По-видимому, Клеопатра не совсем одобряла поход Антония, казавшийся рискованным предприятием, стоившим ей немалых средств. Но это приключение манило ее и придавало ее жизни ту долю волнений, которая, видимо, была необходима Клеопатре для существования. Но Антоний, как бы ни был увлечен своей царицей, не мог оценить честь, которую она оказала ему в такое время, сопровождая его, и, наверное, испытал немалое облегчение, когда увидел, как ее кавалькада исчезает из вида на дороге назад в Антиохию.
Из Антиохии Клеопатра отправилась по долине реки Оронт в Апамею (город в Сирии), откуда совершила путешествие мимо Аретузы и Эмесы в Антиливан (горный хребет между Ливаном и Сирией. – Пер.), а оттуда в Дамаск. Затем она, по-видимому, направилась к Галилейскому морю (одно из названий Тивериадского озера на севере Палестины, совр. Израиль; другие его названия: озеро Кинерет, Генисаретское озеро, Бахр-Табария. – Пер.), а оттуда по реке Иордан к Иерихону. Где-то там она встретилась с деятельным Иродом, который явился к ней, чтобы прийти к какому-то соглашению в отношении тех частей Иудеи, которые Антоний подарил ей. После небольшого торга наконец было решено, что Ирод может арендовать у Клеопатры эти земли за определенную сумму денег. В субтропическом климате Иерихона в изобилии росли пальмы, хна, алыча или zukkum и бальзамин, «бальзам Галаад» (Галаад или Гилеад – область в Древней Палестине. – Пер.), высоко ценившийся как ароматическое вещество и медицинское средство. С точки зрения стратегии Иерихон был ключом к Палестине (Иерихон, кстати, согласно Книге рекордов Гиннесса, древнейший город в мире, существовавший уже в 7800 г. до н. э. – за 66 веков до того, как прозвучали известные из Библии иерихонские трубы переселявшихся в Палестину кочевников-евреев, ведомых Иисусом Навином, сменившим умершего Моисея. «И предали заклятию все, что в городе, и мужей и жен, и молодых и старых, и волов и овец и ослов, все истребили мечом» [Иис. Нав., 6: 20]; «А город и все, что в нем, сожгли огнем; только серебро и золото и сосуды медные и железные отдали в сокровищницу дома Господня» [Иис. Нав., 6: 23]. – Ред.). Поэтому можно понять, как, вероятно, досадно было Ироду лишиться этой жемчужины своей короны. Говорят, что после того, как он взял Иерихон в аренду у Клеопатры, город стал его излюбленным местом проживания. По завершении этой сделки царица, видимо, продолжила свое путешествие в Египет по приглашению иудейского царя через Иерусалим и Газу, то есть через Иудейское царство. Но как только она ступила на иудейскую территорию, Ирод задумал захватить и предать ее смерти. Дорога из Иерихона в Иерусалим зигзагом поднимается вверх по крутому и пустынному горному склону среди труднопроходимого, лишенного растительности ландшафта. Было бы легко напасть из засады на царицу в одном из безлюдных ущелий, по которому пролегал ее путь, а вину можно было свалить на разбойников, которыми кишели эти места. Как рассказывает нам Иосиф Флавий, Ирод обратил внимание своих советников на то, что Клеопатра по причине своего огромного влияния на дела в Риме стала представлять угрозу всем правителям небольших государств; и теперь, когда она оказалась в его власти, Ирод мог с величайшей легкостью избавить мир от женщины, которая стала всем им помехой, в результате чего миновало бы много бед и несчастий. Ирод сказал советникам, что Клеопатра обратила на него взор своих прекрасных глаз, и он не сомневается в том, что она предпримет попытку посягнуть на его добродетель до того, как пересечет южную границу. Ирод доказывал, что Антоний в конечном итоге будет благодарить его за ее убийство, ведь очевидно, что она никогда не будет ему верным другом, а оставит его в тот момент, когда он больше всего будет нуждаться в ее верности. Однако советники пришли в смятение от предложения царя и начали умолять его не делать этого. «Они настойчиво просили и умоляли его, – пишет Иосиф Флавий, – не делать ничего поспешно; ведь Антоний не потерпит этого, нет, даже если кто-то станет доказывать ему, что это было сделано ради его же пользы. Клеопатра занимала самое высокое положение, которое могла занимать женщина в то время в мире, и такое деяние будет заслуживать осуждения из-за дерзости Ирода, посмевшего совершить это».
Поэтому иудейский царь (поняв, что Антоний не оставит камня на камне в его уделе. – Ред.) отказался от своего вероломного замысла и любезно сопроводил Клеопатру до пограничной крепости Пелусий, и, таким образом, она целой и невредимой вернулась в Александрию, где стала ждать рождения своего четвертого ребенка. Наверное, следует отметить, что Клеопатра привезла с собой в Египет из Иерихона много черенков кустов бальзамина (так решил автор. Думается, их привезли в Египет за тысячи лет до Клеопатры – Палестина и Сирия периодически оказывались под властью фараонов. – Ред.) и посадила их в Гелиополисе неподалеку от современного Каира. Мысли царицы теперь, наверное, были полны оптимизма. Антоний собрал огромную армию и уже должен был, по ее предположениям, вторгнуться далеко в глубь территории Парфии. Несмотря на свои предыдущие страхи, Клеопатра теперь ожидала, что Антоний вернется к ней, овеянный славой, открыв дорогу через Персию в Индию и сказочный Восток. Рим станет приветствовать его как своего героя и идола, а непопулярный в народе Октавиан исчезнет с политической арены. Тогда Антоний потребует для себя и для нее трон Запада и Востока, и, наконец, ее малолетний сын Цезарион, как их наследник, получит все, что ему причитается.
