Глава 16
Танатос
Историк должен испытывать некоторое нежелание дискредитировать романтическую историю отношений Клеопатры и Антония в этот период, но тем не менее нельзя отрицать тот факт, что они теперь решили жить отдельно друг от друга, и почти нет сомнений в том, что каждый из них относился к другому с недоверием и подозрением. Антоний так долго жил один, что совершенно не имел представления о проектах своей жены; а она, со своей стороны, уже много месяцев не могла полностью ему доверять. Их отношения были отмечены с его стороны недоверием, а с ее – презрительной жалостью, и я не могу найти ничего, что указывало бы на их романтическое приближение рука об руку к своей гибели, которая считается грандиозным финалом их трагической истории. В нужном месте я покажу читателю борьбу одинокой и мужественной царицы со своей судьбой, которая, безусловно, должна вызвать восхищение у всех мужчин. После того как ее муж так поразительно подвел ее, бремя управления страной и организация обороны легли на ее плечи. День и ночь ее, наверное, изводила безумная тревога и преследовала мысль о возможной гибели. И все же она вела себя мужественно, ни разу не допустив мысли о бегстве и ни разу не свернув с пути тех личных и династических честолюбивых замыслов, которые, на мой взгляд, едва ли можно отделить от ее реального долга перед своей страной.
Когда Октавиан в июне 30 г. до н. э. вел свои приготовления в Сирии к вторжению в Египет, Клеопатра и Антоний попытались начать с ним переговоры. Они отправили к своему врагу некоего грека по имени Евфроний, который был домашним учителем одного из юных принцев, с посланиями от них обоих. Клеопатра просила, чтобы в обмен на ее капитуляцию ее сыну Цезариону было бы позволено сохранить за собой трон Египта, а Антоний умолял лишь о том, чтобы он получил возможность вести уединенную жизнь либо в Александрии, либо в Афинах. С этим посольством Клеопатра послала свою корону, скипетр и колесницу в надежде на то, что Октавиан дарует их снова ее сыну, если не ей самой. Но миссия отчасти потерпела неудачу. Октавиан не желал слушать никаких предложений в отношении судьбы Антония, но Клеопатре он передал тайное послание, доставленное одним из его вольноотпущенников по имени Тирс, в котором писал, что он благожелательно относится к ней и склонен оставить ей во владение Египет, если только она прикажет казнить Антония. На самом деле Октавиан не собирался демонстрировать какое-то особое милосердие по отношению к Клеопатре, и это предложение имело целью обмануть ее. Он, по-видимому, уже принял решение, как будет действовать. Антония придется убить или заставить совершить самоубийство, но было бы неловко осуждать его на смерть и официально казнить. Цезариону, сопернику Октавиана, тоже придется встретить насильственную кончину. Клеопатру следует взять живой, чтобы выставить ее на всеобщее обозрение во время триумфа Октавиана в Риме, после которого она отправится в ссылку, а ее страна вместе со своими богатствами окажется в его руках. Такая добыча пойдет на выплату жалованья войскам. Во всех последующих контактах Октавиана с царицей заметно его горячее желание захватить ее живой, тогда как по отношению к Антонию он будет демонстрировать безжалостность и враждебность.
Вольноотпущенный Тирс был тактичным и понимающим человеком и мог обсудить с Клеопатрой сложившуюся ситуацию во всех ее аспектах. Царица всеми средствами стремилась сохранить свой трон и вполне могла отплатить Октавиану его собственной монетой, обманув его и заставив поверить в то, что она отдастся на милость победителя. Она очень внимательно отнеслась к Тирсу: давала ему долгие аудиенции и обращалась с ним, воздавая немалые почести. А Антоний, которого не допускали на их секретные обсуждения, день ото дня становился все озлобленней и подозрительней. Маловероятно, что Клеопатра согласилась на предложение убить своего мужа, но ситуация была такова, что она бы не очень возражала против его самоубийства, и осмелюсь предположить, что царица вполне откровенно обсуждала с Тирсом способ напомнить Антонию о его почетной обязанности. По утверждению Диона Кассия, Октавиан на самом деле отправлял Клеопатре послания любовного характера, но это, вероятно, не так, хотя Тирс вполне мог намекнуть, что сердце его господина тронула та смелость, с которой Клеопатра встретила свои несчастья, и что он жаждет завоевать ее расположение. Возможно, слухи о характере их совещаний достигли Антония, или, быть может, его ревность возбудили доверительные отношения вольноотпущенного с царицей, и он стал еще более подозрительным, чем раньше, и, видимо, стал вести себя так, словно его разум помутился. Антоний вдруг приказал своим людям схватить Тирса и сильно выпороть, после чего он отправил его назад к Октавиану с письмом, в котором объяснял свои действия. «Чрезмерное любопытство и дерзкие замашки привели меня в ярость, – написал он, – но поскольку я нахожусь в таких обстоятельствах, то от меня трудно ожидать большого терпения, но если это оскорбляет тебя, то в твоих руках мой вольноотпущенный Гиппарх: подвесь его и выпори для равного счета». Гиппарх, вероятно, переметнулся от Антония к Октавиану, так что и порка Тирса, и предложенная расплата стали тем черным юмором, который, по-видимому, сразу же понравился Клеопатре. Дерзость этого поступка доставила ей большое удовольствие, и она начала с большим уважением относиться к своему мужу, который, как выяснилось таким образом, еще был способен показывать себя как царь. Плутарх пишет, что с целью снять с себя его подозрения, которые были совершенно безосновательными, она теперь уделяла ему больше внимания и всячески ублажала его. И похоже, такая перемена в ее отношении к нему вселила мужество в сердце Антония, заменив мужественной осанкой ту унылую манеру себя вести, которая была столь заметна последнее время. Клеопатра, видимо, очень хотела доказать Антонию, что не обманет его, и стремилась дать понять это Октавиану. Когда прошлой зимой был ее день рождения, она отпраздновала его очень тихо, но день рождения Антония, который падал на это время, Клеопатра отпраздновала очень продуманно, подарив дорогие подарки всем тем, кто пользовался ее гостеприимством. Она словно желала, чтобы все люди знали: пока Антоний ведет себя как мужчина и вступает в свой последний поединок в союзе с тем духом авантюризма, который всегда отличал ее собственные действия, Клеопатра будет стоять с Антонием рядом до конца. Но если у Антония не хватит силы духа добиваться успеха, то тогда пусть он не стоит у нее на пути. Порка Тирса привела к временному примирению между царицей и ее мужем, и какое-то время Антоний действовал так, словно к нему вернулись былые энергия и смелость.
Узнав, что армия под командованием Корнелия Галла движется через Киренаику к западной границе Египта, Антоний поспешил отплыть с несколькими кораблями в Паретоний, чтобы обеспечить оборону этого места. Но когда он высадился на сушу, подошел к стенам крепости и вызвал командира, его голос потонул в реве труб, раздавшемся изнутри. Через несколько минут гарнизон крепости предпринял вылазку, погнал Антония и его людей назад в гавань, поджег несколько его кораблей и со значительными потерями отбросил его со своих берегов. Вернувшись в Александрию, Антоний узнал, что Октавиан приближается к Пелусию, такой же крепости на восточной границе Египта, которая находилась под командованием военачальника по имени Селевк; а вскоре после этого, ближе к середине июля, пришла весть о том, что Пелусий пал.
